В раю снег не идет
Шрифт:
Так и началась судьба еврейского героя: те самые люди, которые хотели погубить его при рождении, сохранили ему жизнь и воспитали в царских условиях.
Никто и не подозревал ни того, что молодая посланница царевны была Мариама, сестра малютки, брошенного в воду, ни того, что кормилица, приведенная ею, была Иохаведа, мать их обоих.
У Мермуфис во дворце гостила ее сестра, болевшая проказой и обреченная на муки и страдания. Когда Мермуфис вошла в покои с младенцем на руках, она подошла к ним и, посмотрев на Моисея,
– Тебе плохо, сестра моя любимая?
– испуганно спросила Мермуфис.
– Предчувствие охватило меня, - ответила та.
– Ребенок должен вылечить меня.
Мермуфис увидела, что Моисей широко открыл глаза, и его крохотные руки потянулись к сестре.
– Пусть ребенок положит их на меня, - сказала сестра.
Больная неизлечимой проказой, женщина подошла к Моисею и опустилась на колени. Мальчик дотронулся ручкой до ее лба, и с дочери фараона опали куски кожи с нарывами и ранами. Словно сухие листья во время осеннего ветра. И вмиг лоб стал чистым и здоровым, болезнь ушла.
Царевна полюбила Моисея как сына. Она любила дитя, потому что его душа свежая, как бы только вышедшая из рук Творца, еще не думает о власти и богатстве, и еще не знает ни о чем, кроме любви. Она любила дитя, потому что оно слабо и нуждается в ее защите, чтобы противостоять первому испытанию, которое может унести его душу обратно в небо. Она любила дитя, потому что оно - воплощенная и живая надежда. Мермуфис следовала влечению своего сердца. Приемыша она назвала своим сыном. Правда, она не дала ему жизни, но спасла его от верной смерти - а это значило для нее, что она поступила как истинная мать.
И не случайно, в память дня и обстоятельства, при которых была найдена эта отрасль отверженного племени, она назвала малютку Моисеем - спасенным мною от воды.
Так случилось, что до двух лет Моисей спокойно рос в собственном доме на руках своей матери, да еще и под покровительством принцессы Египта. Язык его матери - иврит - стал его родным языком. Йохевед сделала все, чтобы привить сыну мысль, что он принадлежит к еврейскому народу, и если небесам было угодно спасти его от смерти, то только потому, что на него возложена некая миссия, которую он должен будет исполнить, когда придет время
Моисей в два года был возвращен Иохевед во дворец дочери фараона. Со свободою, свойственною египтянкам того времени, тем более для представительницы правящей династии, для которых были доступны почести трона, Мермуфис со своим сыном на руках пришла к своему отцу и передала на руки царя этот прелестный подарок Нила.
Рамзес еще не стар и на вершине славы после своих побед. Этот великий египетский завоеватель был прекрасен, величественная голова носила печать ума, энергии и откровенности, соединенная с ласковой улыбкой, когда он видел свою дочь.
Царевна сказала отцу:
– Боги Нила лишили меня права иметь собственных детей. Я очень страдала, что не могу подарить тебе наследника. И вот боги смилостивились надо мной, послали мне божественный подарок - это прекрасное дитя, наделенное чудесными способностями. И я хочу, чтобы он стал моим сыном и твоим наследником.
Фараон впервые обратил свой взор на малютку Моисея. Лежа на руках царевны, он улыбался так невинно, и так щедро, что сердце фараона растаяло, он с нежностью посмотрел на дочь.
– Моя единственная и самая любимая дочь, - трогательно произнес фараон.
– Я рад, что ты нашла счастье в этом ребенке, он мне понравился. Пусть будет именно все по - твоему. Воспитывай его как своего сына и моего будущего наследника.
Фараон обнял дочь, поцеловал Моисея. Мальчик прижал свои ручки к голове властителя, тот он ощутил свежесть и покой, идущие от ребенка...
Глава 4. "Не по разумению взрослого, а по детскому уму зеленому..."
Шел третий год от рождения Моисея, окружен он был ласкою и щедрой любовью Мермуфис. И вот пришла царевна с Моисеем на ужин к отцу своему за стол, богато уставленный яствами. Сидели за столом вельможи и мудрецы.
Села Мермуфис с ребенком на руках слева от фараона. Тот потянулся к ребенку, чтобы поцеловать его. К изумлению вельмож, Моисей внезапно протянул ручки к голове фараона, снял корону и крепким движением надел ее себе на голову.
Задрожали вельможи от страха. Дерзкий поступок приемного сына привел в ярость фараона, и он крикнул:
– Утопить ребенка в верховной реке! Он посягнул на самое святое в нашей империи, на символ божественной власти. Отправить его к хищникам Нила!
И воскликнул тогда радостно коварный волхв Валаом и сказал:
– Помнишь, повелитель мой, про сон, который ты увидел, и то, как я, раб твой, его истолковал тебе. Уверен, что это тот младенец, о рождении которого я тебе предсказывал... Это еврейское дитя несет в себе дух чужого бога, и оно намеренно так поступило, ибо хочет забрать себе царство египетское... Надо убить этого младенца, - как только он вырастет, то отнимет царства твое, и тогда погибнет надежда Великого Египта.
Тряхнул головой злобно Валаом, отчего длинные черные волосы взлетели вверх и стали извиваться, как гадкие твари пустыни:
– Ребенок должен погибнуть, и тотчас же! Промедлишь, мой повелитель, и тогда на Египет обрушатся беды, от которых твой народ содрогнется.
Бросилась на защиту дитя своего бесстрашная Мермуфис, со стоном упала на колени :
– Милосердный отец мой, удержи гнев свой. Не по разумению взрослого, а по детскому уму зеленому и незрелому, потянулся Моисей к золотой короне, ибо сверкала она как солнце и притягивала взгляд неискушенного младенца.