В руках богини
Шрифт:
– Я, старший лесничий Хареф, именем князя Тибора, главы дом Халоб беру под стражу девицу без имени, уличенную в поджоге леса, принадлежащего княжескому дому! – произнёс, отдуваясь мужчина, когда закончил связывать меня. Я приподняла перепачканное лицо, оглянувшись в поисках Скимитара, и увидела, что он неподвижно лежит на земле, а второй всадник вытирает окровавленный клинок.
«Неужели он убил его?», – тупо подумала я.
Вмиг навалилась слабость, и я, уже без всякого сопротивления, позволила лесничему взвалить меня поперёк лошадиной спины.
– Ходу! – крикнул Хареф, или как его там звали. – Пожар разгорается!
Конь лесничего сорвался с места и земля понеслась перед
– Где же маг? – задыхаясь, крикнул товарищ Харефа, скакавший рядом.
– А ты думал, он в один миг тут окажется?! – отозвался Хареф сердито. – Пока Ниск до стана доскачет, пока мага вызовет, пока маг соберётся…
Не знаю, сколько времени мы мчались. Наконец, конь Харефа встал, а сам лесничий соскочил на землю, взвалил меня на плечо и куда-то понёс. Я до боли изогнула шею, и увидела впереди небольшое добротное деревянное здание. Из дверей, навстречу нам, быстро вышли два человека: один видимо тоже был лесничим, а другой, благообразный старик с длинной седой бородой, был одет в богато украшенную синюю мантию до земли…
– Почтенный маг, это колдунья и поджигательница! – произнёс, как выплюнул, Хареф, ставя меня на землю. – Прошу вас закрыть её, прежде чем вы начнёте тушить пожар.
– Ох-хо-хо… – протянул маг, присаживаясь передо мной на корточки. Поводил руками, произнёс несколько непонятных слов – я ничего не почувствовала – и поднялся отряхнувшись.
– Всё, до завтрашнего дня, она колдовать не будет, – заявил он. – Подайте мне лошадь! А ты, Ниск, дорогу покажи! – обратился он к своему спутнику.
– Пошли, девка, – поскучневшим голосом произнес Хареф. – Пока здесь посидишь, а к вечеру отвезём тебя в Гогар, князю на суд.
Остаток дня я провела, сидя в углу, на деревянном полу. Развязывать меня не стали, так что к вечеру я уже не чувствовала рук. В голове роились мысли, одна мрачнее другой, но сильнее всего было чувство обиды – это ж надо было так бездарно слиться в первом же бою! Тем не менее, мне как-то удалось заснуть.
Глава 3
Наутро Хареф, с помощью своих товарищей, усадил меня на свою лошадь задом наперёд, сел в седло сам и двинулись на суд. Дорога выдалась не из приятных. Мало того, что я ежеминутно рисковала съехать вни с мокрой от пота лошадиной спине, так ещё и трясло так, как никогда в жизни. К тому времени, как мы въехали в город, я уже была в невменяемом состоянии, и ничего вокруг не видела. В голове была всего одна мысль: «Скорей бы это закончилось!». Мы ехали мимо деревянных и каменных кварталов и наконец остановились перед какими-то воротами. Хареф стащил меня с лошади и поставил на землю. Я еле удержалась на ногах – голова кружилась, сил почти не было. Ворота открылись, из них вышли два стражника. Хареф что-то принялся им объяснять, впрочем я уже не слушала. Потом стражники подхватили меня под руки и повели внутрь. Я еле переставляла ноги, так что им приходилось чуть ли не тащить меня за собой.
Меня втолкнули в камеру. Лязгнула закрывающаяся решётчатая дверь, и я осталась одна. Камера оказалась именно такой, как я себе представляла – маленькой, с сырыми, холодными каменными стенами и маленьким окошком наверху. Решётки не было, но я бы всё равно не пролезла, даже если бы каким-то чудом достала. Интересно, а цепи на меня наденут? Я попыталась сесть поудобнее и принялась размышлять, есть ли способ сбежать отсюда. Но в голову ничего не приходило. Тогда я облазила всю камеру, ощупав каждый камень в стене – нет, все держаться крепко, между ними иголку не просунешь. Ухватилась, хоть и не с первой попытки, за край окна, подтянулась… Чёрт, стены в метр толщиной, до решётки даже рукой не достать! Я исследовала
– Я Гес Шукаш, коронный судья княжества Халоб. Назови своё имя.
– М-маржинель, – ответила я. – Маржинель Скиар-Тойнур.
– Итак, девица Скиар-Тойнур, изволь рассказать, как всё было, – обратился ко мне коронный судья. За время, проведённое в подземелье, я успела обдумать своё положение и подготовиться к вопросам.
– Я сбилась с дороги. Направлялась как раз в этот город, напрямик через лес, и заблудилась.
– И решили проложить себе сквозную дорогу, снося деревья огненными шарами? – усмехнулся судья.
– Нет! – сердито ответила я. – Я просто учусь магии. Собиралась попробовать разжечь костёр, а вместо этого получился фаербол.
– Фае… что? – приподнял брови судья.
– Фаербол, – ответила я. – Так у нас называют огненные шары.
«А сейчас этот судья, видимо человек неглупый, возьмёт, да и спросит тебя: «А у кого это – «у нас»»?», – ехидно заметил внутренний голос.
– «У вас», говорите? – протянул судья, задумчиво глядя на меня. – А, впрочем, я не силен в эльфийском. Вы ведь эльфийка?
Я кивнула.
– И направлялись в Гогар очень издалека, – продолжал размышлять вслух судья. – Давно ли оставили родные места?
– Нет, недавно.
– Ладно, это мало относится к делу. Лесничий Хареф утверждает, что вы набросились на него с мечом, не так ли?
– Не так! – замотала головой я. – Это он набросился, вот мне и пришлось вытащить меч!
– Почему же вы не воспользовались чарами?
– Ваша честь! – умоляюще воскликнула я. – Разве вы не понимаете? У меня только что вышло кривое заклинание. Я подумала, что если попробую наколдовать ещё что-нибудь, то вообще спалю всё вокруг!
– Успокойтесь! – поднял руку судья. – Так значит, вы не жаждали крови и не собрались никого убивать? Похвально, похвально. Вы грамотны?
Я кивнула.
– В таком случае, напишите всё, как было, – судья одной рукой вынул из стола и протянул мне свиток пергамента, а другой придвинул поближе чернильницу с пером.
Я взяла перо и вдруг с ужасом поняла, что вряд ли смогу написать им хоть что-нибудь – мои руки слишком привыкли к клавишам и шариковым ручкам. Вдобавок, до меня дошло, что, хоть я и вытребовала у цыганки дар понимать все языки этого мира и разговаривать на них, однако про знание алфавита и грамматики, увы, не подумала. Что же делать? Эврика! Судья сам сказал, что не знает эльфийского, да и слово «фаербол» не показалось ему подозрительным… Так что напишу-ка я чистосердечное признание по-русски! А там, пока найдётся эльф, который согласился бы перевести мои каракули, пока выяснится, что это ни разу не эльфийский, пока то, да сё – глядишь, всё уляжется, и мои показания уже станут никому не нужны.