В самое сердце
Шрифт:
Дружба не заканчивается до тех пор, пока один из друзей не признает — он любит другого. Он не готов делить его с кем-то еще. Но у сердца свои бзыки, свои правила. Ему невозможно сопротивляться.
Любовь не выбирают.
— Коль, ты прости, что не сказала раньше, — наконец, разорвала тишину Настя. Глушин не смотрел на нее, его взгляд полный обиды и непонимания был направлен куда-то в стенку.
— Коль…
— Ты из-за этого… ходила в клуб с Юлькой?
— Какая разница? — тяжелый вздох слетел с уст Настены. Где-то внутри подсасывало чувство вины. Но голос разума шептал — правда не
— Ты… — помялся Коля. — А как же я, Настюх? Как же мы?
— Ты — мой лучший друг. И я не отказы…
— Кто я? — перебил Глушин. — Друг? А этот значит… парень? Ты и он… вы, правда, встречаетесь?
— Друг, Коль. Ты — мой друг. А Ярик — мой парень. Послушай…
— Друг? — усмехнулся Глушин. Сделал шаг назад, опираясь на перила. И снова воспоминания кольнули, напоминили о том, как много Коля сделал, да и готов сделать ради нее, Настены.
Вот также они уже стояли в конце одиннадцатого класса. Она едва не плакала потому, что до ужаса не хотела идти на выпускной. Люди вокруг казались незнакомцами, чужими. И это красивое платье — для кого оно? Но бабушка настаивала. Коля тогда сказал, если никого нет рядом, это еще не говорит о том, что Настя одна. Ведь у нее есть Антонина Викторовна, а еще есть он.
— Коль, ты для меня очень близкий человек. Я прошу, давай не…
— Скажи честно. Чем тебя взял этот… смазливый урод?
— Не говори так о Ярике. — Вспыхнула она.
— И все же?
— Я не хочу об этом говорить. Он — мой выбор.
— Да он трахнет тебя и завтра выбросит. Ты не понимаешь, что ли? Такие, как он не ценят таких, как ты! — крикнул Глушин. Голос его звучал жестко, а в глазах читалась все та же обида.
— Хочешь сказать, что меня не могут полюбить? Всех могут, а меня нет? — Настя тоже сдерживаться не стала. Почему только ему может быть обидно. Это их общая дружба, а еще это ее чувства, такие же важные, как и любого другого человека.
— Дура ты! Вот что я хочу сказать! Он бросит тебя, увидишь! Не удивлюсь, если он и познакомился с тобой не просто так.
— Дура! — Настена поджала губы, а с ее глаз вдруг скатились слезы. Горькие и тяжелые. Дружба заканчивается на такой ноте выходит? На том, что ты однажды становишься низкой, недостойной, просто дурой для того, кого считала родным человеком.
— Настюх!
— Пока, Коль.
Настя развернулась и быстрыми шагами побрела на свой этаж. Пока шла, протирала лицо рукавами от куртки. Сердце внутри разрывалось от боли. Слова Глушина обожгли, оставили после себя глубокие раны.
Коля, к счастью, не пошел следом. Да и разговаривать было больше не о чем. Каждый сказал достаточно. В голове крутились разные мысли, но самой неприятной было то, что Глушин считал Настю какой-то не такой. Она ведь, и сама себя не такой считала: страшненькой, серенькой, скромной мышкой. Тенью. Ну, уж никак не женственной девушкой.
А потом появился Ярослав. Теплый, яркий, настоящие лето зимой. Рядом с ним хотелось меняться. А еще рядом с ним Настя ощущала себя иначе. Женщиной. В его глазах она видела искры, и это были искры на нее. Рядом с ним она чувствовала себя желанной, красивой, особенной. Он наверняка сам не понял, как много сделал для нее. Но и окружающие стали замечать — Настя изменилась. Будто ожила.
Может Коля и любил Настену, но любовь мужчины тоже разная бывает.
Глава 18
Возле дверей, Настя протерла, как следует щеки от слез, сделала глубокий вдох и лишь потом вошла. Бабушка с тетей Валей возле порога одевались, а Ярик стоял позади. Лицо его с виду казалось обычным, но в глазах таилась гроза. Обиделся видимо. Оно и понятно. Наверняка окажись на его месте Настена, тоже бы обиделась. Да любой другой бы обиделся.
— Вернулась? — улыбнулась бабушка.
— Вы куда?
— Мы сходим к Вале, там надо с котлетами решить вопрос. А Вовка нам поможет. Ну, часика два или три. Хорошо? Ярослав, — Антонина Викторовна повернулась к Ветрову. Он моментально перевел на нее взгляд. — Надеюсь, когда я вернусь, ты еще будешь здесь, и мы как следует, познакомимся. Хорошо?
— Конечно, я… мы будем Вас ждать.
— Ну и славненько! Вовка, пошли!
— Иду! — донеслось с кухни. Минут пять в коридоре стояла суета. Пока пакет взяли, пока верхнюю одежду натянули, пока по очереди покинули квартиру. Настя понимала, что бабушка дает им шанс поговорить. И это тот случай, когда родители чувствуют своих детей, внуков. Когда пытаются помочь им все исправить.
Стоило только входной двери захлопнуться, как тяжелое молчание упало на плечи Настены. Она сняла куртку, но продолжала стоять в проходе. В голове так и вертелись слова Коли. Не может она понравится Ярику, не такая она, не для него. И от этих дурных мыслей слезы лезли к глазам.
— Поговорили? — Ветров нарушил тишину первым. Голос его был мрачным, холодным и каким-то чужим.
— Не злись, пожалуйста, — тихо произнесла Настя.
— Угу, — отозвался сухо Ярослав. И вновь повисла пауза. Молчание убивает сильней любого оружия, особенно от близкого человека. Вроде и сказать хочется так много, а вроде и с чего начать неясно.
На самом деле, Настена очень переживала. Ее начали терзать сомнения, и сейчас больше всего на свете бы услышать теплые слова от мужчины, который был ее светом. Но для этого нужно и самой что-то дать взамен. Настя и дала бы, но как не знала.
— Пойдем в комнату, а то здесь по ногам дует, — соврала она. Не стала дожидаться ответа, просто взяла Ярослава за руку и повела за собой. Он не сопротивлялся.
В спальне горел светильник, от чего было довольно тускло. Но лучше уж так, чем яркий свет. Приглушенная атмосфера отлично подходит для подавленного настроения.
Настя подошла к кровати и медленно опустилась. Ярик тоже сел рядом, однако не спешил говорить. Их пальцы больше не переплетались. Каждый словно задумался о чем-то своем. Погрузился в собственные тяжелые мысли.
— Я… — сказали они одновременно. Потом повернулись друг к другу и замолчали.
— Ты первый.
— Ты плакала?
Настя сглотнула. Она так старательно вытирала щеки, но глаза выдали ее. Как только Ярослав умудряется замечать такие мелочи.
— Немного, — честно призналась. Скрывать не было смысла. Да и вранье порождает вранье.