В самое сердце
Шрифт:
Первый.
Он у нее первый. И почему не подумал об этом? Она ведь вся такая скромная, тихая, робкая. Надо было как-то иначе что ли, свечи там и всякая романтическая ерунда. Но разве сообразишь в порыве страсти. Когда желания берут вверх над разумом, не остановится.
Ярослав схватил сотовый, набрал номер Насти. Думал, поругается, что она убежала от него, а потом решил, наоборот спросит как дела. Ведь ночью ей было больно. На самом деле, у Ветрова никогда не было девственниц. Он, конечно, предполагал, что это не особо приятно для девушек, но, чтобы настолько…
Хотя это она — подарок. Его личный подарок. Случайный, но такой счастливый. Всему миру бы рассказать, вот она — его девочка. Теперь уж точно его.
Трубку Калашникова не взяла. Но через пару минут прислала сообщение:
«Я на паре, чуть позже перезвоню».
«Не уходи без меня, ок?»
«Хорошо».
На радостях Ярик шмыгнул в душ, побрился, до легкой щетины, обдал тело чистотой, затем еще духами пшыкнул. Даже одежду выбирал минут десять, все думал, оценит ли Настя, понравится ли ей. Потом плюнул, мужик он или нет. Это девушек должны по одежке встречать, а парней по поступкам.
До универа доехал быстро, долетел считай. По пути зашел в кофейню, взял чай облепиховый для Калашниковой, а себе капучино. На десерт два круассана с нутеллой. К тому времени, как он попал на факультет востоковедения, шла перемена между второй и третьей парой. Вернее, остаток перемены, буквально каких-то десять минут и начнется пара. Ярослав спешил, хотелось все же увидится до занятий. Поцеловать, обнять, спросить о здоровье. А вдруг ей вообще ходить больно? Всякое ведь может быть.
На втором этаже Ветров замедлил. Куда идти дальше. Так бы позвонил, но лучше бы сюрприз сделать. Вот она удивится, заулыбается, смутиться. Ярик и сам заулыбался, как только лицо Насти представил. Когда он мчал к девушке в таком приподнятым настроение, вернее, когда вообще мчал.
Пройдя мимо пары кабинетов, Ветров заметил студентов. Четыре девушки сидели на диванчике, рядом двое парней. Одного из них Ярослав, кажется, знал, или по крайне мере, где-то пересекались. А возле подоконника как раз стояла Настя.
Волосы ее были распущены, хотя обычно она ходит с косичками. Солнце попадало на них, от чего пряди переливались карамельным цветом. Выглядела она сегодня особенно притягательной, будто изменилось в ней что-то. Красивая, глаз не отвести. Ярик так засмотрелся, что не сразу заметил какого-то левого парня. Тот что-то ей втирал, но девчонка старательно разглядывала текст в книге, пыталась явно сконцентрироваться.
Ветров сделал пару шагов вперед и до него долетел женский голос.
— Ой, я нормально выгляжу? — тихо говорила студентка с чернильными волосами до пояса. Ярослав знал ее — Магдалина. Пару раз пересекались, и эти же пару раз она кидала на него неоднозначные взгляды. Однако в отличие от многих, не подходила. Видимо считала это выше собственного достоинства. Но и Ветров подходить к ней не хотел. Слишком самовлюбленная. От таких только проблемы.
Стоять дальше и наблюдать, как павлин пытается распустить хвост перед Настей, Ярик не мог. Опять ревность. Почему-то последнее время это чувство преследовало по пятам. Душило, раздражало, драконило.
В итоге Ярослав подошел к соседнему подоконнику, скинул рюкзак, поставил два стаканчика и коричневый пакетик с булочками. Калашникова его не видела, смотрела в свою книгу. А вот парень то и дело пытался заглянуть Насте в глаза, голову наклонял, переходил, с одной стороны, на другую.
— Ты сегодня особенно красивая, — выдал элемент мужского пола. На что Ветров громко цокнул. Он уже успел сдать куртку в гардеробной, поэтому был налегке. Закинул руки в карманы темных скинни, и подошел вплотную, едва не касаясь основания книги, которую держала в руках Калашникова. Сейчас рассматривая парня ближе, Ветров припомнил. На первом курсе они пересекались в команде по баскетболу. И уже тогда парнишка заискивал, но казался противным.
— А ты сегодня особенно внимательный, — огрызнулся Ярослав, не в силах больше сдерживаться. Врезать бы этому недоКазанове по личику, а то слишком много болтает.
— О, Яр! — воскликнул… точно, его звали Демид. Настя тоже моментально отреагировала: книгу опустила, голову повернула, глазки ее в изумлении расширились, а губ коснулась легкая улыбка.
— Сколько лет, сколько зим, — пропел парнишка.
— Вы знакомы? — влезла тут же Магдалина. Калашникова перевела на нее взгляд, и почему-то приуныла.
— Дем, давай а, по-братски, пару шагов сделай от моей девушки, — немного грубо, но в то же время серьезно высказал Ветров. Махнул рукой, жестом показывая, чтобы тот отступил.
— А? В смысле… это… ну типа… что? — выдал какой-то несвязный поток слов Демид. Глянул на Магдалину и остальную компанию, которые тоже, мягко говоря, прибывали в шоке.
— Ярик, — почти прошептала Настя. Щеки ее залило краской, и вообще было видно, как она занервничала. Ветров, правда, не понял почему, однако сдавать свои намерения не собирался.
— В прямом, — жестко ответил он. — Хватит подкатывать к моей девушке. Для этого у нее есть я.
— П-понял, — улыбнулся кое-как Демид. Еще раз глянул на Калашникову, затем на Ветрова. Нервно сглотнул, и отошел к дивану.
— Ярик, — вновь пролепетала одними губами Настя. Ревность все еще кипела, но уже медленно отступала. Поэтому он облокотился о подоконник, и по-свойски закинул руку на плечо девушке. Чуть притянул ее к себе, ну а для пущего поднятия настроения, чмокнул в щечку.
— Могла бы, и разбудить, — прошептал Ярослав на ушко той, кого считал теперь уже по праву своей. Калашникова робко припустила ресницы. Она и до этого смущалась, теперь же, кажется, окончательно превратилась в маленький скромный комочек.
— Ярик, — также почти неслышно отвечала Настя. — А что ты здесь делаешь?
— К тебе пришел, — уже громче произнес Ветров. Выхватил книгу из рук Калашниковой, и потянул к соседнему подоконнику. Все же перемена вот-вот закончится.
— Я…
— Да, ты и я, и мы, и чай с булочками — улыбнулся тепло Ярослав. Смотрел на милого ангелочка рядом, и едва сдерживался, чтобы не зацеловать ее с ног до головы. Какая все-таки красивая.
— Мне?
— Тебе, ну и мне. Держи.
— С-спасибо, — Калашникова взяла картонный стаканчик. Пухленькие губки поджались, но больше не скрывали улыбки.