В Сардинии
Шрифт:
– - Простите, пощадите, vuestra grandezza!
– - Я всё прощу… я устрою ваш брак… Я осыплю вас золотом… только… он должен сделать мне услугу…
– - Приказывайте!
– - Клянитесь мне, клянитесь, что никто не узнает того, что я вам скажу, того, что вы должны теперь сделать…
– - Я перекушу язык мой в ту минуту, когда мысль изменить вашей тайне заглянет в мою душу,-- твердо сказал рыбак.
– - Клянемся, клянемся!
– - подхватила камеристка.-- Приказывайте!
Инезилья медлила. Силы ее истощались; дрожь пробегала по всему телу. Наконец она собрала последнее мужество и произнесла отрывисто:
– -
Она быстро оставила гардеробную. Как тень, слабая, умирающая, добралась по стене средней комнаты до своей спальни, заперла дверь, упала на колена и стала молиться…
Фиорелло и Ханэта долго стояли в недоумении.
– - Ты должен спасти ее для меня, для нашего счастия! Ты должен спасти ее, Фиорелло!
– - сказала наконец камеристка.
– - Где же труп?
– - спросил рыбак.
– - Вот он!
– - отвечала она, указывая на женщину, переодетую в мужское платье, которая неподвижно лежала на полу и, при падении запутавшись в свой длинный плащ, была совершенно недоступна для взора.
– - Я брошу его в реку!
– - сказал рыбак, взваливая на плечи бесчувственную девушку.-- Я брошу его в реку, и, клянусь, никто вовек не будет знать, куда он делся и того, что здесь было…
– - Да помогут тебе все святые исполнить клятву твою!
– - отвечала Ханэта.-- От нее зависит наше счастие!
– - Дай задаток, Ханэта, дай задаток!
Фиорелло нагнулся. Ханэта поцеловала его, и они простились.
IV
Фиорелло шел с своей ношей к реке, рассуждая следующим образом:
– - Ханэта меня любит, госпожа ее обещала дать нам денег… Но я не женюсь, покуда не убью проклятого хитреца, который погубил мою сестру; до тех пор я не могу быть спокоен и счастлив; соседи не пойдут ко мне на свадьбу. "Где твоя сестра, Фиорелло, где твоя сестра?
– - спросят они.-- Умыл ли ты честь свою в крови ее обольстителя?" О святой Фабризио! помоги мне найти его! Кто он? И куда вдруг пропала сестра моя? Может быть, она кинулась в воду… Да, она была так огорчена. Бедная, бедная девушка! Я слишком напугал ее… Но зачем она переоделась в мое платье? Не пошла ли она предостерегать своего любовника? Всё против меня, родная сестра против моей чести! Нет, я не откажусь от мщения, хоть бы весь свет против меня! Зачем я люблю сестру мою? Зачем я не могу вырвать у нее тайны кинжалом? Грех, родная кровь ничем не смывается… Я люблю мою сестру, видит небо, как я люблю ее! И я отомщу за нее! Брошу скорей моего идальго… вот река… Брошу и побегу домой… не пришла ли сестра… Мне хочется ее увидеть… мне хочется обнять ее…-- Фиорелло вошел в гондолу, которая была причалена у берега; но, желая подальше от края реки бросить свою ношу в воду, вдруг ему показалось, что труп пошевелился.
– - Ты ждав, идальго (дворянин), ты жив!
– - воскликнул он.
Крик ужаса вылетел из груди девушки, и она опять погрузилась в беспамятство.
– - Ты жив! Слава всем святым, что ты вовремя пошевелился, идальго! Ты не можешь идти, идальго? Хочешь ли, я принесу тебя к себе, ты отдохнешь у меня. А, идальго? Ты не можешь говорить, идальго?
И рыбак молча понес свою ношу домой. Подходя к своему предместью,
– - Брат!
– - Сестра!
Оба восклицания вылетели в одно время. Но не одинаковое действие произвели они над рыбаком и его сестрою. Линора вздрогнула всем телом от ужасной мысли, которая мгновенно озарила ее рассудок. Фиорелло злобно захохотал и вскричал с диким восторгом:
– - Теперь я знаю, кто он. Мне не нужна твоя тайна… Я знаю, знаю!
Рыбак продолжал хохотать от радости. Линора снова впала в бесчувственность.
– ----
Было очень рано! Ханэта только что проснулась. Сорильо вошел в гардеробную и спросил:
– - Сестра спит?
– - Да.
– - А она?
– - Кто она?
– - Та девушка, которую я вчера оставил у твоей госпожи.
– - Я не видала никакой девушки.
– - Ты, видно, ничего не знаешь, Ханэта. Она должна быть вместе с сестрой.
– - Не знаю. Я не была у моей госпожи: она заперла дверь своей спальни,
– - Может быть, она там?
– - спросил Сорильо, указывая на дверь соседней комнаты.
– - Не знаю. Я не была и там. Я боялась войти. Ночью тут слышался какой-то шорох… Я целый час творила молитву…
– - Ну, верно, она там. Сорильо вошел в кабинет.
– - Линора! Линора!
– - прошептал он, увидя в кресле человеческую фигуру, закутанную плащом: тихо подкрался он к креслу, нагнулся и готов был поцеловать неизвестную фигуру, но вдруг отскочил. Усы и эспаньолка остановили пламенное покушение дона Сорильо. Неизвестная фигура открыла глаза, зевнула и поднялась на ноги. Сорильо отскочил еще далее.
– - Фернандо!
– - Сорильо!
Фернандо не вовсе задохся в шкафе, а только лишился чувств от недостатка воздуха. Когда дверь шкафа была отворена, он понемногу начал приходить в себя и наконец опамятовался. Обессиленный душным заключением, он с большим трудом вышел из шкафа, упал в кресло и заснул. Так объяснил он своему другу причину их странной встречи; в заключение он прибавил:
– - Сестра твоя невинна. Она не хотела меня видеть… Я против воли ее прокрался сюда… Если ты видишь в моем поступке оскорбление ее чести, то должен иметь дело со мной.
– - Она тебя любит?
– - спросил Сорильо, взяв его за руку.
– - Да.
– - Я знал! что же она сказала тебе, Фернандо?
– - Она сказала, что мы соединимся -- там!
– - Фернандо указал на небо.
– - Бедная страдалица! Она всё еще надеется на свою твердость!
– - Уговори ее, Сорильо, обвенчаться со мною тайно…
– - А дедушка?
– - Он благословит нас, когда уже всё будет кончено.
– - Скорей проклянет. Ты не знаешь его характера… Он ужасен, Фернандо… Я испытываю на себе, как он ужасен!
Сорильо подал руку своему другу, и они отправились в комнаты молодого гранда.
– - Где же она?
– - спросил Сорильо, проходя гардеробную.
– - Я не понимаю, о ком вы говорите,-- отвечала Ханэта.
"Странно!" -- подумал Сорильо.
– - Дон Фернандо!
– - воскликнула камеристка, увидя его товарища.-- Теперь я просто ничего тут не понимаю!