В сердце и в памяти
Шрифт:
Я постарался перед боем повидаться с Сережей еще раз. Солдаты славно экипировали его.
У мальчика, как и говорил Шаяхметов, была полная форма — гимнастерка, брюки, пилотка, сапоги. Но все это пока аккуратно сложено рядом с постелькой. Сережа еще очень плох. Я, как можно бодрее, спрашиваю:
— Как дела, герой?
— Хорошо, — оживился мальчик.
— О, да ты даже улыбаться научился.
А малышка вдруг тихо и очень серьезно проговорил:
— Я ждал вас.
Я присел перед постелькой на корточки, обнял мальчика. Потом много раз ругал
Слух о найденыше распространился по всему полку. И пока Сережа отлеживался у медиков, кто только не навестил его! Солдаты, офицеры — все тянулись к малышу. И вызывали ответное чувство. Но по-настоящему он привязался, пожалуй, ко мне и к старшине медицинской службы Нине Бедовой. Я видел, что он с нетерпением ждал моего прихода.
А я все больше и больше скучал по нему. И решился. В очередную встречу так и начал:
— Вот что, Сережа. Хочешь быть моим сыном?
— А это можно? — у него радость плясала в глазах, худенькое тельце так и вытянулось. Сережа только ждал одного моего слова.
И я произнес его:
— Можно.
Он бросился мне на шею и так вцепился… Лишь спустя некоторое время смогли мы сравнительно спокойно продолжить разговор:
— Только как мы с тобой, сынок, жить будем? Мы мужчины, а тебе еще мама нужна, ты же пока маленький.
Он словно готовился услышать именно это.
— А я нашел, — сказал он и хитро взглянул на меня.
— Что нашел? — не понял я сразу.
— Да маму нашел! — мальчик даже ручонками всплеснул от избытка чувств.
— Какую маму? — все еще не доходило до меня. Я подумал: «Может, слухи о гибели Сережиной матери не подтвердились?»
Но мальчик как уже раз и навсегда решенное объявил:
— В мамы мы возьмем старшину Нину.
— Так вон ты о какой маме! — вырвалось у меня удивленное и радостное. — Но это не так просто, Сережа. Мы ведь еще не знаем, захочет ли старшина Нина стать твоей мамой.
И на это у названого сына был заготовлен ответ:
— А ты прикажи ей, товарищ майор.
— Эх, сынок, тут я не волен приказывать, — вздохнул я…
А Сережа был всеобщим любимцем. О нем уже знали и в дивизии. В дивизионной газете «Красный воин» даже появилось стихотворение, так и названное: «Сережа».
Стихотворение принадлежало офицеру В. С. Денисенкову, ветерану дивизии. Сережина судьба его настолько взволновала, что и спустя много лет Василий Семенович не забудет о сыне полка. В 1972 году он напишет книгу «Шестилетний гвардеец».
Дети войны… Им выпала на долю трудная жизнь.
В полку Сережа ни для кого не был обузой. Он нашел для себя занятие — взялся разносить письма и газеты.
Было это на хуторе Чеботаревском незадолго до Сталинградского наступления. Сережа помог распространить в подразделениях
Мы должны были сменить на позиции 14-ю гвардейскую дивизию. Условия — строжайшей секретности. А газету с приказом Верховного ждут…
Вот тут и появился Сережа. Шестилетнего малыша с высоты самолетной едва ли заметно. А он ползком, ползком. И так нужный документ оказался в каждом батальоне, роте, взводе, отделении.
Вечером в штабе хвалю Сергея. К разговору подключается командир взвода артразведки младший лейтенант А. Зак:
— Товарищ майор, а Сергей сегодня помог нам обезвредить вражеских лазутчиков.
А ведь Сергей об этом — ни слова. Аркадий Зак рассказывает:
— Пришел Сережа к артиллеристам и говорит, что видел двух мужчин, которые прятались в скирде соломы. Решили проверить. И действительно, вырыли из соломы двух гитлеровцев с рацией! Они должны были корректировать огонь своих батарей.
— Молодец! — погладил я мальчика по головке.
Но маленький солдатик сердито отстранился. Он вообще не терпел ласку на людях. Был не по годам серьезен. Но и по-детски тщеславен. Считал себя не просто сыном заместителя командира полка, но и его адъютантом. А поскольку все адъютанты — офицеры, то Сережа и для себя потребовал офицерское звание. В шутку мы «произвели» его в младшие лейтенанты, выдали потом и соответствующие погоны по форме, когда они были введены. И мой названый сын каждое утро исправно являлся в штаб: докладывал, что прибыл для несения службы. А раз на службе, то — различные, посильные для него поручения. При выполнении одного из них Сережу и ранило в ногу.
Было это во время бомбежки. Мальчика перевязали в медпункте. Держался юный солдат мужественно. Маруся Васильева, Таня Добрыгина и Вера Головина, девчата из санроты, старались как-то отвлечь раненого от боли.
— Ты, наверно, удирал, Сергей, — шутили они. — Почему осколок попал тебе в пятку?
«Адъютант» так объяснил:
— Когда уже немецкие летчики отбомбились и собрались улетать, один вдруг увидел идущего по дороге офицера — вот он развернулся и сбросил на меня бомбу…
Прошло несколько месяцев. Я уже был командиром полка. Однажды, как всегда явившись «на службу» в мой блиндаж, Сережа встретил комдива — генерала Ф. А. Осташенко, сменившего генерала Я. С. Фоканова, ставшего командиром корпуса.
Мальчик не растерялся. Попросив у комдива разрешения, он обратился ко мне:
— Товарищ гвардии майор, какое сегодня дадите задание?
И спустя годы Федор Афанасьевич еще сомневался, не разыграли ли его тогда.
В боях гвардейцы поизносились, а дивизионное начальство не очень-то было щедрым. Но в ту минуту я совсем не думал о каком-то «дипломатическом» ходе. Просто как-то вырвалось само собой:
— Отправляйтесь в пулеметную роту, проверьте состояние обмундирования и снаряжения.