В сетях шпионажа

Хартман Сверре

В первые недели работы штаб должен был тщательно замаскировать все свои действия с помощью некоторых пассивных отвлекающих мер. Даже закупка карт и справочников была продумана и распределена между несколькими магазинами Берлина. Немало их было приобретено и в провинции.

Куда труднее было найти соответствующее число переводчиков с норвежского и датского языков. Но хотя это был сложный вопрос, о средствах его решения беспокоиться не приходилось. В военных газетах были опубликованы сообщения о приеме на курсы усовершенствования чешских, хорватских, венгерских, датских, норвежских, шведских, финских, русских, испанских и английских переводчиков. Все подавшие заявления были срочно вызваны в Берлин и после проверки зачислены слушателями. Естественно, брали

лишь тех лиц, кто уже владел соответствующим языком и кому оставалось лишь подучить военную терминологию. Нужно сказать, что эта попытка немцам не совсем удалась. Так, есть документы, говорящие о том, что незадолго до 9 апреля датский военно-морской атташе сообщал в Копенгаген, что в Берлине начали работу краткосрочные курсы переводчиков со скандинавских языков. Но странно, когда военные атташе северных стран узнали об этом, они не придали этому никакого значения. Ведь одновременно немцы готовили и переводчиков с арабского и турецкого языков!

В тех случаях, когда кое-кто из высокопоставленных офицеров, не знавших истинных целей ведущейся подготовки, проявлял чрезмерное любопытство и спрашивал полковника Бушенхагена, что все это может означать, он отводил такого человека в сторону и на ухо, осторожно произносил: «Строго доверительно и между нами. Готовимся против Болгарии!» И, как правило, этот человек свято хранил «тайну».

Но как бы ни были продуманы меры предосторожности и отвлекающие действия, они не всегда давали положительный результат. Это очень хорошо показывает один небольшой эпизод.

7 апреля штаб фон Фалькенхорста перекочевал из Берлина в Гамбург, собираясь разместиться в той же самой гостинице «Эспланада», где штабная группа 10-го авиакорпуса находилась уже с рождества. Разумеется, все офицеры были в штатском, на машинах красовались гражданские номерные знаки, да и сами машины были подобраны так, чтобы придать им максимально «гражданский» вид. И вот, въехав в центр Гамбурга, Фалькенхорст и Бушенхаген услышали вдруг чеканный шаг марширующих солдат. Их удивлению не было границ, когда мимо них с развевающимися знаменами, с оркестром впереди, стройными рядами прошли подразделения эсэсовского полка «Герман Геринг». Полковник Бушенхаген вежливо подозвал одного полицейского к машине и попросил его объяснить, ради чего сегодня такой парад.

— Это солдаты полка «Герман Геринг», — ответил полицейский, — они только что прибыли в город.

«Черт побери, — выругался про себя Бушенхаген. — Ведь этот полк будет участвовать в операции против Норвегии!» Бушенхаген знал, что этот полк получил строжайшее предписание проходить город маленькими группами, не привлекая к себе внимания. И разместиться он должен был в пригороде Гамбурга. Вместо этого командование полка решило покрасоваться перед населением Гамбурга.

В штабе уже готовились к самому худшему. Но все волнения оказались напрасными. До самого Гамбурга полк следовал, соблюдая скрытность. А то, что солдаты вошли в город так открыто, пожалуй, только еще больше запутывало противника. Иногда и откровенность может стать хорошим камуфляжем и ввести в заблуждение того, кто к этому не готов.

Большая часть альпийских горных стрелков генерала Дитля была переброшена в Берлин из Южной Германии в самые последние дни марта. Но появление их здесь сразу же вызвало разные слухи. Для чего понадобились эти альпийские стрелки в предместьях Берлина, где отнюдь не было гор? И всякий толковал это по-своему, внося много вздора и кривотолков и это, конечно, не способствовало сохранению в тайне планов немецкого командования. Но еще хуже было то, что любвеобильные горные стрелки не сдавали письма, адресованные своим подругам, в ротную канцелярию, а опускали их в обычные почтовые ящики. Таким образом, письма ускользали от военной цензуры. Это заставило Бушенхагена действовать быстро и решительно. Он связался с начальником берлинской почтовой службы и под каким-то благовидным предлогом задержал отсылку всей почты на три самых критических дня.

«Восстание» генералов

Когда

полковник Рот прибыл в штаб 10-го авиакорпуса, разместившегося в гамбургской «Эспланаде», он обнаружил, что подготовка к нападению на Данию и Норвегию идет полным ходом. 5 марта генерал Гейслер и его начальник штаба были вызваны на совещание в Берлин. Здесь Геринг и его начальник штаба предложили 10-му корпусу совместно со штабом фон Фалькенхорста и руководством военно-морской группы «Север» адмирала Карльса в кратчайший срок подготовить оккупацию Дании и Норвегии. Срок был указан жесткий — 2–3 недели, не больше. По мнению генерала Ешоннека, имелась вполне реальная угроза того, что англичане вскоре высадятся в Норвегии, поэтому немцы должны были поторопиться и начать Операцию сразу же, как только порты Балтийского моря, и особенно Штеттин, освободятся ото льда. Окончательную дату высадки корпус должен был получить за 7 дней до ее начала.

Генерал Гейслер, возглавивший воздушную часть операции против Норвегии, как и полковник Рот, был когда-то морским летчиком, но в 1934 году был переведен в военно-воздушные силы. С 31 августа 1939 года он командовал 10-й авиационной дивизией, сформированной им в Северной Германии. В конце 1939 — начале 1940 года 10-я авиационная дивизия была преобразована в 10-й авиакорпус. Это преобразование фактически свелось к тому, что старший офицер штаба был назначен начальником штаба, а некоторые подразделения несколько пополнены людьми. С военной точки зрения эти изменения не имели никакого значения, просто преобразование дивизии в корпус импонировало тщеславию Геринга. Теперь у него в распоряжении было несколько корпусов. Это придавало ему больший вес как главнокомандующему германскими военно-воздушными силами.

Во время подготовки к Норвежской операции Геринг снова показал, сколь неприязненно он относится к военно-морскому флоту, и прежде всего к его главнокомандующему адмиралу Редеру. И сейчас Гейслеру вспомнилась одна забавная история, случившаяся задолго до начала войны. Он сам был ее очевидцем. Гитлер инспектировал флоты в Киле. Геринг сопровождал его. Они оба стояли на ходовом мостике «Шлезвиг-Гольштейна». По случаю визита фюрера производилась стрельба из крупнокалиберных корабельных орудий по управляемому по радио старому военному судну, которое для большей плавучести было наполнено пробкой.

Гитлер догадался, что не следует прикладывать бинокль к глазам до залпа. Он спокойно ждал, пока не увидел взрыв снарядов, и только тогда поднял бинокль. Увидев результаты стрельбы, он в восторге, как мальчишка, захлопал себя по ляжкам. Бинокль был ему больше не нужен. Геринг же поднес бинокль к глазам еще до залпа, и, когда громыхнули орудия, вздрогнувший в его руках бинокль оставил у него на лбу небольшую ссадину. Пока он успел оправиться от испуга, смотреть было уже не на что. В бешенстве Геринг закричал: «Задрипанный флот! Неумехи!» Он снова попытался было что-то рассмотреть, но безрезультатно. Так и остался он стоять с биноклем в руках, удивленно взирал на то, как его фюрер в безудержном восторге хохочет и бьет себя по ляжкам. Геринг, по-видимому, так и не понял, чем вызван этот восторг.

Этот случай больно задел самолюбие Геринга, и он старался отыграться на моряках и армейцах. После того как Фалькенхорст 29 февраля 1940 года добился одобрения Гитлером плана, подготовленного его «рабочим штабом», началось то, чего он, конечно, не ожидал. Невероятно, но именно теперь, когда фюрер согласился со всеми планами, вокруг них началась непонятная, но очень бурная возня. Уже 1 марта возникли неприятности. Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич не соглашался отдать войска, намеченные для участия в операции. Ни Браухич, ни начальник генерального штаба Гальдер не имели ни малейшего желания впутываться в «авантюру на Севере». Только после долгих разговоров йодлю, которого поддержал Кейтель, удалось убедить Браухича в необходимости выделения войск. Правда, генерал Фалькенхорст получил далеко не те дивизии, о которых он мечтал. Но и то, что было передано в его распоряжение, оказалось довольно сносным.