В шесть тридцать по токийскому времени
Шрифт:
— Все-таки генерал-лейтенант не отказался от использования агентуры после капитуляции. Я так понял вас, господин Сигэки?
— Не совсем так.
Разве интерес к адресам заграничных явок не об этом говорит? Янагита за пределами войны видел себя разведчиком, и только разведчиком. Не думаю, чтобы на островах или на южном побережье Китая он собирался командовать японской армией. Ее уже не было…
— Безусловно… Янагита строил планы будущего без армии. По природе своей он не был ни стратегом, ни тактиком военного искусства. Он не был ни полевым, ни штабным офицером. Назначение Янагиты командующим Дайренским военным округом — прихоть руководителей генерального штаба. А возможно, и не прихоть, а какая-то уж слишком хитрая комбинация, не понятная строевым офицерам, главное, не оправдавшая себя. Янагита не удивил никого своим полководческим гением, он попросту не воевал. Все свое внимание генерал-лейтенант сосредоточил на контроле за офицерскими кадрами и сборе сведений о настроениях в частях.
Впрочем, в таком же плане проявили себя и другие разведчики в роли полководцев. Известный всем Доихара Кендзи командовал 7-й армией в Сингапуре, Итагаки Сейсиро возглавлял японскую армию в Корее. После оккупации этих территорий роль армии свелась к поддержанию порядка и подавлению сопротивления местных жителей. С этой задачей и Янагита, и Доихара, и Итагаки справлялись отлично. У них был опыт. Превратившись в армейских офицеров, они оставались офицерами разведки. Остался таким и Янагита Гендзо. Поэтому вы правы, считая Янагиту за пределами войны тем же, кем был он во время войны…
— А если Янагита оставался разведчиком, следовательно, действия свои подчинял прежней задаче. Не так ли?
— Это логика, господин подполковник! Вы связываете два самостоятельных конца нити в один узел. Иначе говоря, подводите формулу непрерывности действий секретной службы под все времена и события. Война явная кончилась, тайная — продолжается. И ее ведут те же, кто вел до сентября, 1945 года. Второго отдела генштаба нет, но есть его аппарат, и он функционирует вроде по инерции.
— Не совсем по инерции… Скорее, по идее и традиции.
— Старой идее. Но мир переменился, изменились и идеи. Вечного ничего нет, господин подполковник.
— Для того чтобы переменились идеи, необходимо изменение образа мыслей. Вы стали другим человеком, господин Сигэки, но Янагита, как я догадался, не изменился. Он собирается воевать…
— Да. Он сказал мне, когда «молодые офицеры» затеяли возню вокруг вопроса о капитуляции: «Недоноски, капитуляция, и причем немедленная, предотвратит разгром наших сил. Если мы хотим снова поднять голову, то должны прежде всего сохранить ее…»
— Видите, сохранить силы! Это, надо полагать, не абстрактная категория. Под силами подразумевается генералитет, офицерские кадры, обученная армия, промышленность, способная быстро возобновить производство оружия. В понятие «силы» входит и разведывательная сеть. Не случайно Янагита заинтересовался адресами резидентов.
— Здесь вы ошибаетесь, господин подполковник. 19 августа перед Янагитой стояла очень примитивная задача — скрыться! Он заботился о пристанище. Рыбацкое судно, если бы оно оказалось у дайренских причалов, не могло болтаться все время в Даляньваньском заливе. Ему надо было рано или поздно выйти в Желтое море и искать берега. А берег без гостеприимной хижины все равно что вражеский форт. Кто даст приют японцу во время войны? Только свой человек. Его и намерен был искать Янагита.
— Ну, хорошо… Предположим, Янагита обрел нужный ему приют где-то на островах. Что дальше?
Можно было ответить: «Ничего!» Так, собственно, и хотел ответить Сигэки Мори. Бегство из Дайрена — грань, за которую он вступал в своих размышлениях и предположениях. Существовал, правда, еще сам Сигэки, спутник Янагиты, но его жизненный путь оканчивался где-то в волнах Желтого моря или ближе — Даляньваньского залива. Что стоило Сигэки упасть ненастной ночью за борт! Ничего не стоило. А со дна моря он не увидел бы уже ни своего шефа, ни берег, к которому пристало рыбацкое судно…
И все-таки Сигэки не сказал подполковнику: «Дальше ничего». Не мог сказать. На какое-то мгновение он представил себе генерала, прогуливающегося по улицам Гонконга. Пусть Гонконга, какое имеет значение название города? Главное, прогуливающегося, беспечного, довольного собой. Представил себе и тотчас мысленно стер картину. Она показалась ему нелепой. Невероятной показалась.
— Дальше, наверное, возвращение в Японию. У Янагиты в Токио семья.
В Японии он немедленно бы предстал перед судом Международного трибунала. Зачем такое кольцевое движение к дому? Капитулировав, Янагита достиг бы той же цели без риска погибнуть в пути.
«Дальше» не получалось. Вернее, получалось, но нелогично. Янагита не мог таким странным способом вернуться домой. Если же в самом деле собирался вернуться, то зачем было бежать из Дайрена? Зачем? Бесконечные «зачем?»!
— Нет, дом не был его целью…
— Тогда что?
— Он уходил из этого мира.
Трудное решение. Отвлеченное весьма.
— Предположение?
— Да.
— Уходил как Янагита или только менял обличье?
— Как Янагита.
— Навсегда?
— Видимо… Рассчитывался с прошлым, с тем, что составляло его жизнь и работу.
— С собственным «я» тоже?
— Естественно…
— Значит, Янагита переставал быть разведчиком…
Сигэки Мори дошел до конца по им же избранной тропе и понял, что оказался в пустоте. Он потерял Янагиту. Того Янагиту, который был знаком ему и доступен в своих намерениях и действиях. Был совсем другой человек. Нереальный. Неощутимый.
— Нет, он не мог не быть разведчиком. Не мог…
— От этого мы, собственно, и шли все время. Но если принять вашу гипотезу о расставании с прошлым, то для какой надобности сохранять частицу этого прошлого? Янагита брал с собой вас. Он сказал: «Вы мне понадобитесь там…» Выходит, он рвал не со всем, что связывало его с минувшим. Прошлое должно было служить будущему.
— Лишь на короткое время. Я был приговорен.
— Янагитой же?
— Им.
— Следовательно, он заметал следы. Какие-то следы, ни мне, ни вам не ведомые. А во имя чего они заметались? Вы предполагали тайну. Я тоже считаю, что была тайна, и весьма важная. Государственная тайна. Тайна японской секретной службы. И Янагита хотел унести ее с собой. В то самое будущее. Наш узел затянулся вопреки вашему желанию. Соединились концы, кажущиеся очень далекими…
— Вы, наверное, правы, господин подполковник.