В шесть тридцать по токийскому времени
Шрифт:
— Абсолютно. Ни имени, ни фамилии, ни должности, ни звания.
Янагита досадливо поморщился: возник все-таки разговор о личности Корреспондента. То, что беспокоило его, начинает беспокоить и других.
— Это работник штаба ОКДВА, — попытался спасти гибнущего Корреспондента Янагита, — бывший офицер царской армии в чине полковника, перешедший на сторону Советской власти…
— Прошлое чуточку высвечено, — уточнил Кандзи Исихара, — настоящее в глубокой тьме.
— Что ж, высветите настоящее, — подал совет Доихара, и прозвучал этот совет по-житейски просто, будто дело шло о какой-то пустяковой процедуре вроде растопки очага или телефонного разговора.
— Мы связаны условием — полная конспирация и пустая визитная карточка, — пресек Кандзи Исихара попытку навязать второму отделу идею раскрытия Корреспондента. — Он встречается только с Сунгарийцем.
И все-таки идею навязали. Доихара, конечно, навязал:
— Подставьте вместо Сунгарийца офицера генерального штаба.
— То есть как?! — опешил Кандзи Исихара.
— Просто. Временно резидент отстраняется или передает свои полномочия представителю японского командования, которому Корреспондент служит и от которого получает деньги за информацию…
— Он может отказаться от встречи, — возразил Кандзи Исихара.
— Теперь уже не может… — Доихара устало откинулся на спинку кресла, руки положил на подлокотники, словно собирался отдохнуть после трудной работы. Возможно, это так и было, он искал решения, и оно наконец было найдено. — Корреспонденту предъявят фотокопии его донесений, лучшего пароля не надо. Тот, кто хочет жить, обязан поднять руки. Тут даже не понадобятся угрозы, он сам все поймет.
— Для этого нужно попасть на левый берег, — встревожился Кандзи Исихара. Он уже представил себе офицера генерального штаба, выполняющего сложное и опасное поручение.
— Я думаю, — усмехнулся Доихара, — прогуливаясь по Гинзе, трудно встретить хабаровского Корреспондента!
— Кто же решится на такое? — растерянно пожал плечами начальник второго отдела.
Присутствовавшие молчали. Никому не хотелось случайным словом или невольным движением привлечь к себе внимание и тем оказаться в числе кандидатов на почетное место в раю. Миссия в Хабаровск слишком напоминала миссию смертника.
— Есть такой офицер, — сказал Янагита. И все вздрогнули. Полковник мог назвать любую фамилию. Но он назвал имя никому не известного человека — офицера Сахалянской военной миссии.
Все успокоились и посмотрели трогательно, с благодарностью на Янагиту — он помиловал офицеров генерального штаба.
— Он согласится? — спросил строго, с ноткой недоверия Кандзи Исихара.
— Если будет приказано… Офицер разведки обязан выполнять волю командования.
Кандзи Исихара обвел присутствующих долгим, испытующим взглядом, потом объявил:
— Вопрос решен!
Когда покидали кабинет начальника второго отдела, Доихара наклонился к Янагите и сказал:
— Вы или высоко взлетите, полковник, или…
Договаривать не следовало. Янагита улыбнулся. Его вполне устраивало первое…
Портрет Корреспондента действительно был нужен. Теперь уже не японской секретной службе, а полномочному представителю ОГПУ.
Академик доложил, что в Благовещенск прибывает офицер японского генерального штаба для встречи с Большим Корреспондентом. Доверенное лицо начальника второго отдела намерено вести переговоры со своим информатором без участия резидента, проще, секретно, с глазу на глаз.
— Вот уж не думал, что придется создавать настоящего Корреспондента, как говорят, во плоти и крови, — озадаченно произнес Дерибас. — Каков он?
— Внешность не так уж важна, — заметил Семен Западный. — Главное, чтобы мог вести поединок со вторым отделом.
— Не скажи, — покачал головой Дерибас. — Он должен произвести впечатление на японца. Покорить его. Слушай, Борис Владимирович, ты не давал Янагите словесного портрета Корреспондента?
— Вроде нет, — не совсем уверенно, секунду, другую подумав, ответил Поярков.
— А точнее?
— Не давал… Биографические данные только, что бывший офицер царской армии… в чине полковника.
— Это уже портрет, — развел досадливо руками Дерибас.
— Полковники были разные, — счел нужным рассеять опасения Дерибаса Западный. — На лбу не написано ни звание, ни происхождение.
— Тут ты ошибаешься, Семен! На лбу как раз все и написано, не словами, естественно. В революцию господ офицеров мы узнавали по физиономиям. Этакая надменность во взгляде, высокомерие, брезгливая складка у рта… Нет, я, кажется, и сейчас бы угадал по лицу да и по выправке царского полковника. И по голосу и по выговору. Слова они как-то иначе произносили, выпевали вроде. Школа, брат.
На губах Западного мелькнула ироническая улыбка.
— Не угадали бы! Выветрилось все, стерлось.
— Ну, выправка не стирается. Не позолота ведь. Внутри она, как пружина. Упругость, конечно, не та, верно, но дает себя знать все же… В общем, если полковник, так пусть будет полковником.
— Негде взять нам полковника, Терентий Дмитриевич, — вернул Дерибаса к реальности Западный. — Нет у нас тут царских офицеров такого калибра. А если б и был, так нам от его выправки и аристократического взгляда проку нет. Чекистская голова нужна. Чутье наше. И наша хватка. Не дать себя сбить с ног, а самому сбить противника…
— Ты что же, Семен, представляешь эту встречу как схватку? — посмотрел с настороженностью на своего заместителя Дерибас.
— Не иначе. Японцы нас проверяют. Мы подкинули им кучу ценнейшей информации, и они хотят установить ее достоверность. Прощупать этого Корреспондента и нас заодно.
Дерибас почесал свою скудноватенькую бородку. Западный заставил его взглянуть на предстоящую встречу с несколько иной стороны.
— Что ж, может, и проверка, но особого рода. Борис Владимирович, думаю, вне подозрений. Да и сам Корреспондент — тоже. Дело в информации.