В шесть тридцать по токийскому времени
Шрифт:
— А что же происходит на самом деле? У вас есть какие-нибудь данные об этом корпусе?
Поярков полез во внутренний карман пиджака и под пристальным взглядом Янагиты извлек оттуда листок бумаги с человеческую ладонь.
— Только общего порядка.
Полковник выдернул из рук Пояркова бумажку и стал торопливо читать.
— Но здесь — голый факт. Принятые решения о создании корпуса. А остальное? Где остальное?
Поярков протянул руку, чтобы вернуть бумажку:
— Остальное в Хабаровске… В сейфе,
— У Большого Корреспондента? — понял Янагита. — За это уже заплачено?
— Что вы! Тут лишь характеристика одного из документов, способных нас заинтересовать. Сам документ засекречен.
— Есть еще характеристики?
— Словесные, господин полковник.
— Он умный человек, этот Корреспондент, — заметил Янагита и почему-то пристально посмотрел на Пояркова. — Очень умный. И хитрый.
— Просто осторожный, господин полковник.
— Не слишком ли?
— Он рискует жизнью.
Взгляд Янагиты еще некоторое время держался на лице Пояркова, но это был уже спокойный взгляд, без настороженности. Что-то уяснил для себя полковник и от чего-то отказался. От подозрения, должно быть. Он, кажется, поверил Пояркову.
— И как же высоко он ценит свою жизнь? — спросил Янагита.
Вызов, прозвучавший в вопросе полковника, не коснулся Пояркова. Он попросту отбросил его. Нужно было говорить о главном.
— Колхозный корпус — частица большой перестройки всей обороны левобережья, — вернулся к сказанному ранее Поярков. — Если мы остановимся на частном, оно обойдется нам недорого. В какую-нибудь тысячу или полторы тысячи рублей.
— Полторы тысячи! — оробел Янагита.
— Когда меня бросали на ту сторону, подчеркиваю, бросали, я получил заверение: денег будет столько, сколько нужно для дела… Я думал, что у секретной службы они есть!
Поярков вроде бы усомнился в возможностях японской разведки и тем обидел ее и самого Янагиту.
— Действительно есть!
— Но вы не уполномочены ими распоряжаться?
Янагита вспыхнул:
— Вы разрешаете себе слишком многое, господин Поярков.
— У меня на это есть право. Я сделал то, что секретная служба не могла сделать за пятнадцать лет. Сделал почти невозможное…
Рука Янагиты предостерегающе поднялась.
— Мы участвовали в этом.
— Каким образом?
— Обеспечили ваш выход к цели. Прикрыли Сунгарийца тридцатью жизнями…
Это прозвучало на высокой ноте. И она была оттенена укором и обидой, словно сам Янагита жертвовал собой.
— Их могло быть больше!
Резким движением Поярков стянул галстук и расстегнул сорочку. На левом плече краснел след недавно затянувшейся пулевой раны.
— Как? — смутился Янагита. — В вас стреляли?
— Стреляют во всех, кто переходит рубеж с оружием в руках. У меня был наган.
Сочувствие и даже скорбь отразились на лице Янагиты. Он покачал,
— Секретной службе не было ничего известно… Ничего не было известно. Вы заслуживаете вознаграждения. Я доложу…
Поярков застегнул сорочку и вернул на прежнее место галстук.
— Разве в этом дело… — Он был обижен и не скрыл своего, чувства: — За деньги под пули не идут… во всяком случае, офицеры.
— О, мы понимаем это… И все же вы имеете право на вознаграждение.
— Не обо мне речь, господин полковник. То, что достигнуто, не должно быть потеряно.
— Да-да-да… — снова, как заводной идол, покачал головой Янагита.
Пояркова осенила мысль: Янагита сомневается в существовании Корреспондента! Японская секретная служба сомневается. Слишком легко, видно, пройден последний этап — от Благовещенска до Хабаровска. Ведь они, японцы, не раз шли по этому пути и не доходили до цели. А этот Сунгариец пробежал его за какой-нибудь месяц. Даже месяца не прошло.
Пользуясь тем, что Янагита забыл о листке с донесением, выпустил его из рук и тот покоился безмятежно на столе, Поярков накрыл его ладонью и потянул к себе:
— Корреспондент еще не начал работать…
На пути листок перехватил Янагита и вцепился в него пальцами. Короткими и крепкими.
— Разве мистер Поярков не вручил Корреспонденту аванс, те три тысячи, что получил от нас в Харбине?
— Корреспондент себя не продает, я же предупредил вас. Мы оплачиваем только информации. Полные сведения о колхозном корпусе оценены в тысячу пятьсот рублей. Приказ о предстоящей передислокации войск на территории края и насыщенности их огневыми средствами — десять тысяч…
— …рублей, — закончил чужую фразу Янагита.
— Нет. Исчисление идет в золоте и иностранной валюте. Фунты и доллары, менее желательны франки и марки… Лиры вообще отпадают.
— Корреспондент — коммерческий человек, — иронически заметил Янагита.
— Деловой человек, — поправил полковника Поярков. — Он знает, что хорошая погода не постоянна. Даже чистое небо заволакивают когда-то тучи.
— Есть основания ожидать изменения погоды? — насторожился Янагита.
— Для него — да!
— Значит, он наш человек?
— Наших людей, господин полковник, там уже нет, если иметь в виду убеждения. И ради идеи никто не станет служить нам. Но есть любящие деньги. Это немногие, на кого мы можем рассчитывать. Таков наш Корреспондент. Но он с таким же успехом может стать английским или американским Корреспондентом — все зависит от условий. Интерес к Дальнему Востоку велик…
— Дальним Востоком интересуются сорок восемь стран, — таинственно изрек Янагита, — но не все так близко стоят к нему…
— Дальность расстояния не мешает им быть решительными!