В Шторме
Шрифт:
Смутно он чувствовал на щеке руку Мастера и ощущал его смех в своем разуме.
И потом это тоже ушло; осталась только Тьма.
Глава 18
Слишком опустошенный, чтобы как-то осмысленно реагировать, Люк с готовностью скользнул в милосердное забытье, дарующее свободу от холодной, жесткой действительности; он уже не видел и не чувствовал окруживших его людей, которые, тихо ступая по залитому алой кровью полу, с огромной осторожностью и почтением подняли обессиленное тело и унесли его с места бойни.
Палпатин не пошел за ними - страстно
Отец мальчишки убивал Силой много раз, как и сам Палпатин, - но произошедшее сейчас было другим. Он уже и забыл, насколько это вдохновляло, какой экстаз приносило…
Первая кровь всегда была захватывающим, восхитительным событием - полной капитуляцией всех доводов разума перед неистовыми эмоциями, дающими могущество и снимающими ограничения.
Но сейчас Палпатин наблюдал кульминацию чрезвычайно долгой и отчаянной борьбы – ключевой, переломный момент, когда спали цепи всех предыдущих верований и убеждений; и это мгновение было прекрасно и… возвышенно, как произведение искусства.
Стоя каждой потраченной на него секунды.
Мальчишка был воплощением всего, чем должен был стать его отец - растущим неограниченным потенциалом. На этот раз не будет ни полумер, ни ошибок.
Задача подчинить такую мощь своей воле ужасала и возбуждала одновременно. Суметь управлять ею – а не дать уничтожить себя; все равно что укротить стихию, получив власть над нею. Все равно что приручить торнадо.
И только сейчас, после наивысшей точки этого удивительного «грехопадения» своего необузданного джедая, Палпатин начнет устанавливать над ним полный контроль.
Наконец-то он сможет двинуться дальше, начав обучать мальчишку путям ситхов и сделав его тем, кем должен был стать его отец - и стал бы, если бы не Кеноби.
Его отец…
Палпатин задумчиво вздохнул, выходя наконец из камеры и медленно шагая к турболифту, погруженный в размышления.
Было бы интересно попробовать оставить их обоих - отца и сына. Держать их в своей власти и играть ими друг против друга, пока один, в итоге, не покончит со вторым.
Но мощь Скайуокера была слишком большой, затмевая собой все другие факторы. Какое-то время все внимание Палпатина потребуется для контроля и обеспечения полного повиновения его темного джедая. Опасное время. Скайуокер был больше, чем джедай, но пока еще и не ситх, пока еще он не подчинялся воле своего Мастера беспрекословно.
Лучшим вариантом было порвать родственную связь окончательно, чтобы не рисковать эмоциональными осложнениями с тем, у кого привязанности всегда были недостатком.
И все же… К Палпатину взывало искаженное чувство собственничества.
Правило было установлено столетия назад: могут существовать только два ситха - Мастер и его ученик. Но Палпатин всегда ощущал себя выше таких крайних ограничений. Они были необходимы, как руководство, для менее способных, чем он.
Он мог достигнуть большего…
Он уже достиг очень многого. И теперь не было никаких
Палпатин вошел в апартаменты джедая, простаивающие так долго холодными и пустыми, пока из их владельца создавали ситха. Он улыбнулся: не совсем еще ситха - но и джедаем тот больше не был. Хотя Палпатину нравилось называть Скайуокера «джедаем». Теперь в этом было так много иронии. Финальная месть тем, кто хотел укротить его.
В конце концов ему нужно будет как-то назвать своего нового ученика, почему бы и не так: дикий джедай, подчиненный ему; связанный и принесенный к ногам.
Палпатин вошел в темную комнату, где джедай спал наконец на огромной мягкой кровати - в отраженном мерцании и извивающихся тенях пламени, полыхающего в камине. Бледная, покрытая синяками и ранами кожа на безукоризненно белом фоне.
Он лежал настолько тихо и спокойно, что драпированные вокруг белые покрывала напоминали саван, и роскошное окружение резного дерева и богатых темных тканей было не в состоянии изменить гнетущую атмосферу - холодную, безмолвную и неподвижную, словно могила.
Тонкие губы Императора приоткрыли пожелтевшие зубы. Да - Лорду Вейдеру вскоре можно приказать вернуться; у его Мастера есть очень важная задача для него. И он единственный, кто сможет выполнить ее. Палпатин даст возможность своему новому джедаю разрубить последнюю веревку, которая связывает его; это будет заключительный тест на безусловную преданность Скайуокера и на безоговорочный контроль над ним Палпатина; на победу джедая над своей самой большой слабостью.
Серьезные испытания одаренных всегда были проверкой их самих - их способностей, их преданности, их убеждений.
Поединок.
До смерти? Возможно. Хотя бы в желании и намерении…
Ему так хотелось выпустить на свободу это дикое нечто, этого волка. Спустить его с привязи, чтобы увидеть сражение. И посмотреть, был ли тот достаточно укрощен, чтобы припасть к ногам хозяина при первом зове.
Необходимо немедленно начать обучение мальчишки; снарядить навыками, соответствующими его мощи. Одной только мощи ему будет недостаточно. Чистая мощь была путем Вейдера; он всегда шел напролом, пробиваясь с помощью неимоверной, грубой силы - что было действенно, но лишено ловкого изящества и проворства. Прямолинейный инструмент.
Невероятно сильный и бесконечно более опытный, чем его сын. Смертельная комбинация, которая множество раз доказала свою эффективность.
Чтобы противостать этому, Скайуокеру нужно очень многое. Но Палпатин давно наблюдал за мальчишкой – с тех пор, как выяснил имя пилота, уничтожившего «Звезду Смерти» единственным немыслимым выстрелом. Не открывая этого отцу, он изучал Скайуокера издалека: сначала, как нового врага, а затем, как возможного ученика – еще до попыток Вейдера скрыть за предложением обратить ребенка на их сторону свои зияющие слабости и едва заметные предательские намерения.