В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 2. Том 2. Обвал
Шрифт:
– Исключительный. Причём абсолютно, – сказала Таня негромко.
– Подожди… – я остановил её, развернув к себе за локоть.
– Тогда почему ты… стала такая? Ты уехала тогда, а теперь…
Мы опять спустились в метро и доехали до Китай-города.
– А теперь к кому идём?
– Увидишь, – улыбнулась Таня. – Выпить хочешь?
– Выпить? Нет, не хочу. Ты так и не ответишь?
– О чём?
– О том, почему ты такая стала, почему охладела вдруг ко мне? Потому что я на свидание не пришёл? Ну я пьяный был и…
– Это не так, я не охладела.
– Не
Таня посмотрела на меня, мы подошли к какому-то многоэтажному, но уже тоже старинному дому. Господи, ещё визит, не надоело ей?
– Да не пойду я на твоих любовников смотреть! Подумаешь, удивила… Да у тебя их сто должно быть и на каждый день недели… тоже мне… Только мне плевать на это, раньше было плевать, теперь тем более.
Мы поднялись на верхний этаж пешком.
– Лифт часто не работает, «шишки» переехали отсюда, вот и… барахлит и никто не хочет заниматься – сказала Таня, открывая замок большим лопастным ключом.
Дверь большая и обитая железом почему-то, покрашенная той краской, что и стены, она открылась шумновато, мне показалось, скрежещет. Мы вошли внутрь, Таня включила свет, здесь небольшая прихожая.
– От мастерской Курилова у тебя тоже есть ключ? – спросил я.
– Есть, – ответила Таня, проходя дальше.
– А почему не открыла?
– Я же говорила, он голый ходить любит.
– А ты не одна пришла… – продолжил я.
– А я не одна пришла… – невозмутимо подтвердила Таня, останавливаясь посреди большого помещения тоже чердак, но здесь было очень светло, не так как у Курилова и никакой брутальности, впрочем, и миленькой женственности тоже, здесь всё было очень похоже на Танину комнату в Кировске: белые стены, огромные окна, большие и не очень полотна у стен, мольберты, а в окнах, ух ты… ну и вид… крыши домов, шпили, вернее, тут не шпили, башни кремлёвские, в вон и ещё недостроенный Храм Христа Спасителя…
– А это чья резиденция? – спросил я.
– Моя, – сказала Таня, улыбаясь, и взялась за пуговки на лифе платья. – Нравится?
Меня обдало жаром, даже колени, будто она плеснула на меня.
– Нравится?.. – я подошёл ближе, ещё не вполне уверенный, что можно. – Ещё бы…
Таня чуть-чуть развела расстёгнутое платье, поднимая руки мне на плечи. Шёлк её платья такой мягкий…
В окна смотрело и небо, и город, казалось, это два глаза реальности смотрят на нас. С большого кожаного дивана мы свалились на пол и так и остались на нём, стянув сюда плед.
– Так зачем ты меня по мужикам своим водила?
– Хотела, чтобы ты… всё знал, чтобы… не возненавидел меня после, когда узнаешь. Лучше знать сразу, кто перед тобой.
– То есть ради меня ты от них не откажешься?
– Отказалась уже, – сказала Таня.
– И от Марка уйдёшь?
Мне хотелось услышать, что она скажет тоже, но она сказала иначе. Села и освещая всё вокруг своей сияющей красотой, проговорила:
– Давай мы… сразу решим, как говорится, на берегу. Ни ты, ни я не созданы для того, чтобы в кругу семьи вечера встречать за котлетами с пюрешкой, под просмотр телепрограмм
– Ты не хочешь сидеть со мной под абажуром и есть пюрешку? – улыбнулся я, протягивая руку к её груди, отводя спустившиеся как свет волосы на неё. Когда-то она стеснялась своей наготы, теперь нет, теперь она свободна…
– Очень хочу… – Таня отвела мою руку, соединив свои пальцы с моими. – Но… это… какая-то другая реальность, Володь… Мы то, что мы есть. Ты музыкант и тебе нужны зрители, поклонницы, визги, дикость, драки за автографы.
– А тебе? Все эти мужчины?
– А мне нужна свобода.
Я сел тоже и так же сложил ноги как она, почти по-турецки.
– Я понимаю. Но я хочу быть с тобой всегда, всегда хотел и… когда я встретил тебя в Питере… когда увидел… я бежал за вашей машиной от Кировского театра до самого «Англетера», и я… побегу за тобой, куда угодно. Даже если ты этого не захочешь. Чтобы хотя бы видеть тебя.
Таня посмотрела на меня, губы заиграли усмешкой.
– Я фотку тебе подарю, хочешь? – прыснула она. – С автографом… Ну а чё? Я тоже хочу быть знаменитой…
Я засмеялся и повалил её на спину, целуя.
– А ты и станешь, будут говорить все:
– Гляди-ка, какая классная чика! Это жена Книжника, то есть Ленина.
– Крупская!..
Мы хохотали и смешили друг друга ещё, снова легли на диван, где толстые кожаные подушки, собираясь уснуть, и снова занимались любовью.
– Здесь ещё помещение есть, надо спальню оборудовать, – сказала Таня.
– С кроватью, наконец… – засмеялся я.
Глава 5. Боль и оперетка
– Сынок, как твои дела? – улыбнулась мама, встречая меня сегодня одного, хотя мы собирались с Таней вместе заехать за ней и втроём после на дачу, туда же приедут и танины родители, чтобы всем вместе провести выходные. И что теперь получалось, я один буду в их компании? Хотя бы Платон с женой тоже поехали, но нет, оказалось, что самого Платона нет, куда-то отправился в срочную командировку. Какая командировка?! Всё враньё, мне кажется, что оба они, Таня и Платон так похожи, как не предполагают даже сами. Их не удерживает ничто и никто…
Её нет два дня, завтра День Победы, я мог бы найти её, я бы отыскал и очень быстро, я знаю, где она может быть, но я не стал, застать снова голого Книжника, этого я уже не выдержу. Мне оставалось только ждать, пока я понадоблюсь ей для чего-нибудь. Такое не случалось раньше, но тогда всё было по-другому. Тогда я знал, что она вернётся. А теперь… нет, я не думаю, что она уйдёт в Книжнику, хотя он расскандалился со своей семьёй, даже с родителями, и о причине гадать не надо… Я знаю, что она не уйдёт, это очень глупо, а Таня не глупая, но… Одно дело знать, что тебя не убьёт падающая звезда, и совсем другое не бояться этого, знать, как это глупо, этот страх, понимать, что этого не произойдёт, и всё же думать, что она летит прямо тебе в темя…