В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Том 3, часть 4

Иванько Татьяна

Борис покачал головой.

– Не дай Бог нам с тобой узнать, что будет. И вообще… её мне жалко. Пока Вито не кончим, хорошего ждать не приходится… тут, как говориться, или мы, или он.

Признаться, я не знал этой истории отношений с Вито, Борис посвятил меня. Изумлению моему не было предела, я думал, Макс тронулся из-за Татьяны, а, оказалось, есть куда более чокнутые люди.

– Да-да, Вито давно кукухой поехал. Миллионы у него, а детей своих нет. Уже чего только не делал, сколько жён поменял, а всё… вхолостую. И тут он её увидел как-то. Ну, тогда как раз много писали и по телеку тоже… Там

«Рок и мода» эти выходили. В общем, у него идея и родилась тогда эта безумная. Как раз его клиники и лаборатории пообещали ему клонирование. Вот он и заболел идеей идеального ребёнка… Я это знал, все это знали, но думали это так, знаешь, все в знаменитостей влюбляются, на то они и знаменитости… а когда оказалось… в общем, я рад, что уже не работаю на него.

Я слушал его и думал, что то, что творил Макс, это вообще нормальная нормальность, если такие вот бизнесмены с бандитским прошлым придумывают себе немыслимые способы размножения.

Так что Татьяна Андреевна и раньше вызывала во мне только симпатию и сочувствие, а теперь мне захотелось защищать её, как защищал её Лиргамир. И помочь ему в этом для меня стало теперь не просто обязанностью нанятого работника, а делом мужской чести. Тем более что я чувствовал свою вину за Макса, ведь я не помешал насилию над ней. Мог, наверное. Мог как-нибудь устроить ей побег, мог сам и Макса убить, только это Тане не помогло бы, меня бы тут же прикончили наши, а ей, думаю, стало бы только хуже… Но всё равно вину чувствовал, как любой нормальный мужчина чувствует вину, если рядом происходит подобное.

Прошло ещё пару дней, мы с Борисом давно всё выпили, и в деревню ближнюю много раз съездили, да и пить надоело, мы смотрели телек, играли в нарды, ожидая окончания праздников и возвращения в город. И вот в какое-то позднее утро из дома раздался этот ужасный крик. Я даже не сразу понял, что это кричит человек, какой-то вой-рёв, что-то разбилось, мы переглянулись с Борисом, который поднялся из кресла, сразу став похожим на добермана. Я бросился на двор, мы увидели Лиргамира на крыльце, притом абсолютно голого, который бежал к нам по снегу. Увидев нас, он крикнул:

– Машину, машину заводи!..

Я глянул на Бориса, но ему не надо было говорить, он и сам понял, что надо бежать за Лиргамиром, хотя бы заставить одеться, да и вообще понять, что происходит.

Я завёл машину не сразу, всё же стояли морозы эти дни, так что несколько минут пришлось отогревать, пока я, наконец, смог подъехать к дому. Салон был ледяной, я включил печку и вышел из машины к дому, думая, быть может, нужна помощь, но тут показались Лиргамир, уже одетый, конечно, и Борис за ним. Лиргамир нёс на руках Татьяну Андреевну, завернутую в белый мех, да, у них эти одеяла повсюду, даже в больнице было. Я посмотрел на Бориса, он только покачал головой, очень бледный и, кажется, даже испуганный…

Я думал, она без сознания, оказалось, нет, когда мы уже сели и двинулись по дорожке, которую мы с Борисом чистили каждый день, как знали, что пригодиться, Лиргамир, державший Таню на руках, как ребёнка, заговорил:

– Танюша… только не отключайся, слышишь?.. Держись…

Она прошептала, как-то странно шипя:

– Ты… Ма-арик… ты… не бойся… ты… только… не пу-гайся… слыш-шишь?.. Я… – она попыталась приподняться,

хватаясь за сиденье Бориса, рука соскользнула, я заметил, что пальцы у неё блестят от крови, Лиргамир перехватил её руку своей рукой, переплёл свои пальцы с её.

– Танюша… только держись… мы скоро…

Мы не могли быть скоро, до больницы, которая, слава Богу, хотя бы ближе к шоссе, по которому мы возвращались. Он старался держать её сидя, а она соскальзывала с его плеча, он снова поднимал её и шептал ей что-то, я не всё время мог слышать, но, в общем-то, всё то же отчаянное: «Пожалуйста, только держись!.. Держись…»

Наконец, мы въехали в город, здесь точно было недалеко, к счастью по случаю длинных зимних выходных не было пробок. И вдруг я услышал её шёпот:

– Ма-рик… если… ну… вдруг я… не… спра-авлю-усь… ты… не бро-асай его… наш-шего малыша… наш-шего сына… ма-алыша Володю… ты… слыш-шишь… Ма-рик… обещай…

– Да ты что?! Ты… не вздумай! Ты… да я не буду тут один!.. – вскричал он страшно, встряхивая её. – Ты… ах, ты… чёртова ты сучка, не вздумай сдаться! Ты слышишь?! Не для меня, хоть для него, живи, дрянь!.. Какая ж ты дрянь!

Она выдохнула, снова припадая к его плечу:

– Не кх-ричи… – и простонала, задыхаясь и как-то странно булькая. – Как… ты… кри-ичишь…

– Кричу! И буду орать, чтобы вернуть тебя! Ты слышишь?!.. Всю душу вымотала, проклятая сука, и думаешь, теперь помереть?! Да я не дам тебе, ты поняла?! Держись ты, б…! Проклятая б…

Мы с Борисом вздрогнули от матного слова, а Таня прошептала, и мне послышалась улыбка в её голосе:

– Ты что… ру-угаешься… та-ак… у-ужас… – это было так странно, будто ей нравится, что он материт её.

– Ну ,вот и… держись, – чуть спокойнее и тише произнёс он. – Держись же… вон, Валерик твой… встречает.

– Не… надо… – прошептала она. – Не надо… Ва-але-еру…

– Надо-надо, он же спасать учился всю жизнь… – Лиргамир смотрел в окно, а с крыльца к нам спешил Вьюгин, мы с Борисом уже изучили всех их знакомых и родственников…

…Да, Вьюгин, именно так. И это удивительная случайность вообще-то, что я остался в Москве, потому что после того, что случилось, я думал поехать к маме и провести все праздничные дни в Кировске, потому что дежурств у меня не было, а оставаться одному в такие длинные выходные это был верный путь только в запой. Произошедшее в Таниной палате оказало на меня эффект выстрела. Ничего не чувствуя и не понимая, я доехал до дома, разделся и лёг на постель, глядя в потолок. Некоторое время я его видел, а потом… я просто заснул. Я не знаю, сколько я проспал так, не шевелясь, может быть, и несколько дней, потому что, когда мама разбудила меня, мне показалось, что прошёл год.

– Ох, и напугал ты меня, Лерик. Я приехала, дверь открыта… думала, случилось с тобой что…

– Мама, ты… как тут?

– Обыкновенно, поездом, как ещё… Ты чего такой бледный? И вообще, чего лежишь, два часа дня, вставай.

Словом, мама осталась, не расспрашивая, не объясняясь, один раз только сказала:

– Видела твою воображаемую жену. У неё очень хороший муж оказывается, – мама через прищур, как через прицел смотрела на меня. – И… сразу видно, что богатый.

Помолчала с мгновение, оценивая результаты залпа, и договорила: