В свете старого софита
Шрифт:
…Я ездила туда осень и зиму, и ни разу не застала там никого, кроме вахтёрши, сидящей на входе в старом, продавленном кресле. Даже не знаю, происходило ли там ещё что-нибудь когда-нибудь. Может, показывали кино по воскресеньям, не знаю. Клуб был совершенно ветхий, в аварийном состоянии. Почему он был открыт все дни, и что там сторожила бабуля у входа, было непонятно. Может, она тут работала уже тысячу лет и дряхлела вместе с клубом, они оба были в аварийном состоянии, но уволить бабулю никто не решался, чтобы не лишить её смысла жизни, и сломать клуб тоже не решались, пока жива в старом кресле старенькая бабуля…
Я так уверенно и спокойно приходила, что она и не заподозрила, что я –
Когда мне не хватало жестов, я начинала читать стихи – как когда-то на бульваре, когда мы шли с ним в первый день его гастролей, и он попросил меня: «Почитай свои стихи».
И я читала ему – надеясь, что он каким-то мистическим образом слышит меня…
Мне снится полумрак манежа, Пустынность утренних кулис… И Вы. И властная небрежность, С какой Вы по ковру прошлись… Проснусь в предчувствии недобром И буду слушать до утра, Как волны галькою холодной Звенят на краешке двора… И купол серого брезента Охлёстан ливнем затяжным… Сентябрь… Сочинское лето С трудом, но помнить Вы должны… Тогда ходила я за Вами, шепча: «Ах, упаси Вас Бог от яда и трясины славы…» Не услыхал – или не смог…Бойко придумал для нашей студии маленький спектакль «Стекло».
Двое рабочих выносят огромное стекло и устанавливают его поперёк сцены. Стекло, разумеется, воображаемое. Они его тщательно «протирают» и уходят. И тут начинают возникать персонажи – прохожие. Каждый из них идёт по своим делам и, не видя «стекла», натыкается на него. Персонажи – это все члены нашей студии.
Каждый придумывал свою роль сам. Каждый обыгрывал встречу со «стеклом», с этой невидимой преградой – как хотел: в силу своего характера. Кто-то его пытался разбить, кто-то – обойти, перелезть. А я – проходила СКВОЗЬ него…
Нашу студию приглашают иногда выступить. Зрители восторженно принимают мастер-класс: пантомима – всё ещё необычное, редкое зрелище. Смеются над «Стеклом» – это вещь и комическая, и психологическая, и философская одновременно. Зрелищный номер «Огонь, ветер, вода». Здесь можно показать, как телом можно изобразить всё, что угодно, даже любую стихию природы.
Бойко спросил:
– Хочешь дополнительно репетировать?
– Да!
– Приходи ко мне на ВДНХ. Я там репетирую с профессионалами. Но ты приходи. Что-нибудь придумаем и для тебя…
(А фокусник меня так и не уговорил!)
И я стала ездить по утрам на ВДНХ. Одно утро – в Марьину Рощу, другое – на ВДНХ.
…Зима была сумасшедшая. Морозы трещали почти сибирские. Утром на ВДНХ ни души. Бело, пусто, как будто вымерзший город. Кто-то в этих павильонах копошился, наверное, какая-то внутренняя, невидимая снаружи жизнь там, видимо, шла. Но посетителей, праздно гуляющих в десять утра при минус 25 – никого! Это – удивительное зрелище: захожу в Центральный вход, передо мной помпезные павильоны, застывшие фонтаны и – ни души! Никого. Как будто мёртвый античный город, раскопанный в снегах. Красиво и жутко.
…До шапито – довольно далеко, хорошо, если по дороге открытый трамвайчик попадётся, а так – беги, хрусти снегами, выдыхай пар изо рта, как паровоз…
…В репетиционном зале холодно. Нас человек восемь. И Бойко. Приходит Борис Амарантов. Олег Кирюшкин с Наташей, девочкой японской наружности. Бойко ставит им номер. С воздушным шариком. Он придумал его этой зимой. Предложил Олегу, он согласился. Стали искать партнёршу: чтобы и по росту и по пластике. Бойко предложил мне. Я, естественно, отказалась.
– Послушай, ты такая привередливая!
– Какая уж есть! Хотя… почему привередливая?
– Я тебе – номер, кстати – довольно цирковой, между прочим, когда придумывал, о тебе думал, я тебе – отличного партнёра, а ты – носом воротишь!
– Я хочу показывать СВОЁ, Анатолий Иванович!
Да, «Шарик» – милый номер, но – это не моё. Это просто милая штучка, а я хочу говорить о СМЫСЛЕ ЖИЗНИ! Как Мой Клоун.
…Идёт прогон «Шарика».
– Ну как, жалеешь, небось? – спрашивает меня Бойко.
– Нет.
Он посмотрел недоверчиво.
– А я их через две недели уже выпускаю на сцену. И ты могла бы…
– Могла бы. Но – не хочу.
– Послушай, ну что ты за человек такой? Ты меня даже интригуешь. Интересно, чем в итоге твоё упрямство завершится… А ну, не сутулься!
И он стукнул меня по спине. Довольно больно. Но я не обиделась.
– Держи спину!
…Мастер-класс делали все вместе: начинающие актёры и профи. И я вместе с ними. Здорово! Эх, увидел бы меня Мой Клоун… Вот, я рядом с Борисом Амарантовым, и репетируем на равных…
Кстати, Олег с Наташей здорово работали потом свой номер с шариком, он стал настоящим хитом, его во все праздничные концерты потом вставляли, на больших сценах его работали, ребята сразу стали знаменитостями. И вскоре поженились. В этой среде это было как-то естественно: вместе работают люди, ездят на гастроли, вместе круглые сутки. И, само собой, они становятся семьёй. Потому что и так они одно целое. Я за них была рада. Красивая была пара. Довольно долго показывали они свой шарик, умиляя публику. Но постепенно выросли они из шарика. И больше я никогда их нигде не видела…