В темном-темном космосе (сборник)
Шрифт:
– С удовольствием! – рассмеялся Райчик. – Раз плюнуть! Инженер, мне потребуется топливо, примерно десять тонн. Проследи, чтобы я его получил!
– Идет, – сказал Уоткинс. – Капитан, я хочу подать заявку на десять тонн топлива.
– Заявка принята, – сказал Сомерс. – Хорошо, господа, мы повязаны круговой ответственностью. Нужно взять себя в руки. Мистер Райчик, как насчет связи с Марсом?
Когда связь была установлена, Сомерс взял микрофон и обрисовал ситуацию. Диспетчер на другом конце, казалось, с трудом понимал суть проблемы.
– Почему вы не развернете корабль? – спросил он недоуменно. – Измените курс…
– Не могу. Я вам только что объяснил.
– Тогда что вы предпримете, капитан?
– Вот об этом я и спрашиваю.
Из громкоговорителя донеслось бормотание, перемежаемое статическими разрядами. Огоньки замерцали, и голоса начали затихать. Райчик с большим трудом восстановил связь.
– Капитан, – сказал диспетчер, – мы ничего не можем придумать. Если бы вы изменили курс…
– Я не могу!
– В сложившихся обстоятельствах, вы имеете право испробовать что угодно. Вообще что угодно, капитан.
– Послушайте, – простонал Сомерс. – Я могу придумать только одно. Приблизившись к Марсу на минимальное расстояние, мы наденем скафандры и выпрыгнем в космос. Привяжемся друг к другу, возьмем портативный передатчик. Он не очень мощный, но вы будете представлять наше местонахождение. Все должно быть рассчитано очень точно – кислорода в скафандрах на двенадцать часов. Это немного, но это шанс.
Снова гомон голосов на другом конце. Потом диспетчер сказал:
– Мне очень жаль, капитан.
– Почему? Уверяю вас, это наш единственный шанс!
– Капитан, на Марсе сейчас только корабль «Диана». Но его двигатели на капремонте.
– Как быстро он вернется в строй?
– Три недели, минимум. А корабль с Земли будет еще не скоро. Капитан, у нас нет никаких идей. Единственное, что мы можем предложить…
В этот момент сигнал пропал. Райчик, чертыхаясь, принялся настраивать радио. Уоткинс грыз ус.
Сомерс посмотрел в иллюминатор и поспешно отвел взгляд: звезды – конечный пункт их путешествия – были невероятно далеко.
Снова зашуршали едва различимые статические помехи.
– Больше я ничего не могу сделать, – сказал Райчик. – Чертов прием… Интересно, что они предлагали?
– Что бы они ни предлагали, – ответил Уоткинс, – вряд ли они сами верят, что это поможет.
– Да какая, к чертям, разница? – с досадой проворчал Райчик. – Зато было бы чем заняться.
Наконец они услышали голос – шепот в пространстве:
– Слышите нас?.. Предлагаем… – На громкости, выкрученной до предела, голос затих, потом вернулся: —…можем только посоветовать… шанс невелик… но попытайтесь… вычислительную машину…
– О чем это он? – спросил Райчик. – Вычислительная машина? Фаренсен-компьютер из нашего трюма?
– Кажется, понял, – сказал капитан Сомерс. – Фаренсен – усовершенствованный образец. Никто не знает, каков его потенциал. Марс предлагает использовать машину для решения проблемы.
– Какая нелепость, – фыркнул Уоткинс. – У этой проблемы нет решения.
– На первый взгляд – да, – согласился Сомерс. – Но большие компьютеры уже решали нерешаемые на первый взгляд проблемы. Почему бы нам не попробовать?
– Действительно, почему бы нет, – кивнул Райчик. – При условии, что не будем возлагать на него слишком больших надежд.
– Правильно, я бы не стал так уж надеяться. Мистер Уоткинс, думаю, общение с компьютером – ваша обязанность.
– Ну и какой в этом толк, – проворчал Уоткинс. – Вы говорите, не надеяться, а сами надеетесь! Рассчитываете, что большой электронный бог спасет наши жизни. Не спасет!
– Но нужно попытаться, – возразил ему Сомерс.
– Не нужно! Не хочу доставлять ему удовольствия – давать лишний повод ответить нам «нет»!
Капитан и штурман уставились на Уоткинса.
– Намекаешь, что машины способны думать? – спросил Райчик.
– Да, намекаю. Потому что они думают! И я не сошел с ума. То, что сложные машины наделены индивидуальностью, подтвердит любой инженер. А знаете, какие качества формируют эту индивидуальность? Неприветливость, замкнутость, безразличие, жестокость. Главная функция машины – разрушать мечты и создавать две новые проблемы на месте одной решенной. А знаете, почему машина ведет себя так?
– Успокойтесь, у вас истерика, – сказал ему Сомерс.
– Нет у меня никакой истерики. Машина ведет себя так, потому что сознает: она – противоестественное создание в естественном мире. Поэтому она стремится к энтропии и остановке – этакое механистическое стремление к смерти.
– В жизни не слыхал ничего глупее, – вздохнул Сомерс. – Так вы собираетесь включать компьютер?
– Конечно. Я же человек. Я продолжаю цепляться за соломинку. Просто хочу, чтобы вы ясно понимали: надежды никакой. – И он направился в грузовой отсек.
Райчик усмехнулся и покачал головой:
– Лучше бы присмотреть за ним.
– Все обойдется, – сказал Сомерс.
– Может, обойдется, а может, и нет. – Райчик глубокомысленно поджал губы. – Он валит все на машину, чтобы отвести вину от себя. Это из-за его ошибки мы попали в замкнутый круг. Ответственность за оборудование несет инженер.
– Не думаю, что вы имеете право обвинять его так категорично, – возразил Сомерс.
– Конечно имею, – сказал Райчик. – Хотя мне все равно. Этот способ умереть ничуть не хуже любого другого, а скорее даже лучше многих.