В тенетах суккуба
Шрифт:
Я раскрыл и застелил простынёй диван. Разделся и сел на него. В окно светил с улицы фонарь, мой напряжённый слух уловил слабый шум воды в ванной.
Она появилась тихо и неожиданно в мохнатом халатике. Я сделал движение руками, чтобы проверить — что под ним, но она сама сбросила его. Она знала силу красоты своего тела и стояла неподвижно, чтобы я лучше рассмотрел её.
Конечно, мой орган откликнулся стойкой реакцией на это чудо природы, а я сам застыл, как под гипнозом. Впечатляющие бёдра при узенькой талии и чуть обозначенном животе. Говорят — о вкусах не спорят. Но, не зависимо от вкуса, каждый мужчина предпочтёт
Дамы доставляют наслаждение мужчинам, вплоть до оргазма, одним только любованием их формами, даже без обладания телом.
Передо мной стояла дама. Груди её чёткими полусферами расположились строго по горизонтальной линии симметрии.
Многоопытный Фаукат как-то прочитал мне лекцию:
— Говорят, чтобы узнать размер влагалища, надо смотреть на рот женщины. Или говорят, чем меньше ладони, тем меньше ОНА.
Всё ерунда — так не всегда бывает.
— А как бывает?
— Знаешь, ни разу не подводило: маленькие соски на груди — маленькое отверстие внизу!
У СОНИ БЫЛИ МАЛЕНЬКИЕ СОСКИ.
Я перевёл взгляд на богатый чёрный треугольник под её животом, потом на объёмные полушария ягодиц, и дыхание моё перехватило. Я сделал то, что больше всего хотел — обхватил и плотно сжал в ладонях эти упругие сокровища.
Потом медленно провёл пальцами рук по самой любимой мной черте в женщинах — черте, разделяющей попу на две половины. Насладившись этой роскошью, я перевёл руки на талию Сони и усадил её на диван.
Также медленно, стараясь напоить свои глаза и ладони телом богини, я разжал её бёдра и раздвинул пальцами половые губы. Свет фонаря как раз падал на вожделенное отверстие и растянутый на пальцах ромбик переливался изнутри сочно красным влажным цветом. Я потёр его сначала кончиком носа, касаясь одновременно холмика клитора. Соня испустила сдавленное: «Ах»!
Я просунул два пальца правой руки как можно глубже, примяв большим пальцем клитор и, наконец, ощутил кончиками пальцев раздвоенное устье матки.
Соня крепко сжала ягодицы, выпячивая матку вверх, чтобы помочь моим проникновениям и застонала. Я вытащил пальцы и слизал с них приятно пахнущую сверкающую слизь.
О, это были ферромоны высшей пробы!
Этот запах привёл меня в исступление, и я залез во влагалище всем языком.
Слизывая со стенок росу жизни, я глубоко сожалел о несоответствии своих лицевых органов размерам и форме великолепной вагины, не позволяющим им утонуть и раствориться в ней.
За то пришло на ум, что уж член точно гармонично сочленится с облегающей пещеркой, в чём я и убедился, медленно введя в неё орган. Не только раздувшимися от возбуждения стенками пениса, но и всем сердцем я почувствовал спазматические волнообразные сокращения внутренних Сониных колец, и мы кончили с ней одновременно.
Сосковая теория Фауката получила ещё одно убедительное подтверждение.
Отношения с Соней приглушили моё стрессовое состояние, особенно обострённое из-за отсутствия женщины.
В Соне мне нравилось всё: молодость, тело, острый ум в сочетании с естественной простотой в общении. Она подарила мне свой фотопортрет, который я выставил за стеклом серванта.
Мы много гуляли с ней и Танькой вечерами после работы.
Однажды мы зашли с ней
Когда я вышел из комнаты, она задумчиво исполняла на рояле серенаду Шуберта.
Она вздрогнула, когда я незаметно подошёл к ней и поцеловал сзади в шею.
В пустом Дворце, на сцене в темноте, Ты для себя играла на рояле. Я подошёл и встал невдалеке Глаза твои меня не замечали. Прости, что я неловко подсмотрел Тебя такую, словно бы нагую, В какую даль твой ангел полетел? Когда ты, звуками томя его, чаруешь. Что означает тонких пальцев взмах, Головки милой плавное качанье? Таится что в чувствительных губах, Полуоткрытых, словно для лобзанья? К тебе стремясь, тоскуя и любя, Не зная сам — к кому, зачем ревнуя? Я наклонился и вспугнул тебя В ложбинку шеи трепетно целуя. Ты вздрогнула … Упали кисти рук, Исчез восторг духовных ликований. Прости, прости! Что не сдержался вдруг, Вернул из далей призрачных желаний.Эти стихи я написал на работе на следующий день и подарил их Соне. Она поцеловала меня:
— Ты просто Тютчев!
Жили мы, то у неё, то у меня, и наши тела тянулись друг к другу при каждом удобном случае. Удобными были случаи, когда Танька засыпала, Соня не допускала, чтобы девочка увидела то, что детям видеть не положено.
Как-то мы лежали в моей квартире на тахте, с краю Танька, которую надо было усыпить и потом перенести на раскладное кресло, в середине Соня, к стенке я.
Соня, повернувшись на бок к Таньке, читала ей сказки, но та не хотела засыпать. В конце концов, мой друг, измученный соседством с пышной задницей, требовательно упёрся между упругих Сониных ягодиц, я осторожно снял с неё трусики, похоже, она не возражала, но продолжала читать:
— Посадил дед репку. Выросла репка: «Ой!» … большая, пребольшая».
Я расхохотался:
— Нет, Соня в сказке слова «Ой!».
— Но у деда не было и ойкающего возбудителя, — ответила она.
— Позвал дед бабку, — продолжала читать насаженная дама дрожащим голосом. Я совершал своё мужское дело и кончил с превеликим удовольствием, познав новую приятность сношения с женщиной, занятой другим делом.
После нам понравилось повторять «декамеронные» отношения, только Соня нагибалась, чтобы протереть пол или ванну, как я задирал ей юбку.
Наши двухнедельные отношения кончились для меня неожиданно. Приехала дочь, и Соня хотела прийти познакомится с ней. Но перед самым Новым Годом, утром, в день, в который мы условились о встрече, она позвонила и сказала, вдруг, что никак не может прийти, она должна сопроводить своих учеников на какую-то экскурсию.
Я тут же приехал к ней на «разборку».