В тени граната
Шрифт:
По временам у него наступало удушье, а потом приходили эти воспоминания. Его не беспокоила совесть. Всю свою жизнь он был борцом и знал, что только борьба и интриги помогут ему удержать то, что у него было.
До него дошли тревожные слухи о том, что Генрих Английский считает, что его супруга не в состоянии рожать здоровых детей, потому что до сих пор ни один из них не выжил. Фердинанду было известно, что кроется за такими слухами.
Но Катарина сильная, говорил он себе. Она истинная дочь своей матери. Она будет знать, как сохранить свое положение.
Не
Он чувствовал себя лучше только на открытом воздухе. Близость города была ему невыносима, так как воздух там, казалось, душил его. Он не хотел себе признаться в том, что стар, не осмеливался в этом признаться. Если бы он признался в этом, юный Карл начал бы подступать к нему, желая вырвать корону.
Юный Карл сердил его. Этот юнец не знал Испании и даже не говорил по-испански. Он настоящий фламандец, от макушки головы с соломенного цвета волосами до кончиков пальцев этих нескладных ног — если верить полученным сведениям. Он не мог держаться с достоинством, как испанец.
«Если б я мог поставить на его место его брата Фердинанда, как бы охотно я это сделал». Фердинанд с нежностью подумал о своем внуке, носящем то же имя, что и он. Он был ему как сын. Он распорядился, чтобы мальчика воспитывали как испанского гранда, и сам следил за его образованием. Он любил юного Фердинанда.
Глаза у него вспыхнули. Почему бы ему не передать свои владения Фердинанду?
Он рассмеялся, представив неодобрительное лицо Хименеса, который станет напоминать ему о его долге и о том, что наследником является старший из сыновей Хуаны — Карл. Хименес будет непреклонно следовать своему долгу. Но будет ли? Ведь он тоже очень привязан к юному Фердинанду.
Но он проживет еще много лет, уверял он себя, отказываясь думать о смерти. Да, ему уже почти шестьдесят четыре года — преклонный возраст, но его отец прожил намного больше, и если бы не водянка и это проклятое удушье, то он бы не чувствовал своего возраста. У него молодая жена, и он до сих пор старался доказать ей, что молод, хотя начал опасаться, что постоянное применение возбуждающих средств усугубляет его состояние.
Пока он сидел так, погруженный в размышления, к нему присоединился герцог Альба, который бросил на него проницательный взгляд и сказал:
— Ваше Величество жаждет подышать свежим воздухом за городом. Приезжайте ко мне в Пласенсию. Там много оленей и хорошая охота.
При мысли об охоте Фердинанд опять почувствовал себя молодым.
— Давайте поедем сегодня же,— сказал он.
Когда они выехали за город, он начал глубоко вдыхать декабрьский воздух. «Ах,— подумал он,— как мне здесь нравится. Здесь я вновь молодой человек». Он посмотрел на ехавшую рядом Гермэну. Она была так свежа и юна, что ему доставляло удовольствие смотреть на нее, однако, мысли его на мгновение обратились к его жене Изабелле, что была старше него на год, и у него внезапно возникло желание вернуться в те дни, когда они с Изабеллой боролись за королевство,
Как обычно, свежий воздух оказал благотворное действие, и он решил, что, если дневная охота не будет продолжаться слишком долго, он сможет ей насладиться. Заботясь о его здоровье, Альба распорядился, чтобы охота закончилась, как только король начнет уставать, и Фердинанд почувствовал себя лучше.
Он решил, что в январе совершит поездку в Андалузию, ибо он был не из тех, кто пренебрегает государственными делами ради удовольствий.
Возможно, охота шла слишком напряженно или, возможно, поездка была слишком утомительной, но Фердинанду стало так трудно дышать, что, когда они подъехали к деревушке Мадригалехо недалеко от Трухильо, он не смог ехать дальше.
Его спутники были в ужасе, потому что здесь не оказалось подходящего помещения для короля. И все же они должны были остановиться; пришедшие из деревни монахи сообщили, что у них есть скромное жилище, которое они предоставят в распоряжение короля.
Домишко был на самом деле маленький; за всю свою полную приключений жизнь Фердинанд вряд ли останавливался в таком месте, но он знал, что дальше ехать не может, поэтому с трудом выдавил слова благодарности монахам и позволил уложить себя на грубую кровать.
Когда он оглядел небольшую комнату, его лицо исказила гримаса. Так вот где самый честолюбивый человек в Европе проведет свои последние дни на земле?
И тут же посмеялся над собой. Его последние дни! Его всегда было нелегко победить, да и теперь он этого не допустит. Немного отдохнув, он будет готов продолжить свою поездку; достаточно одного урока — он будет больше отдыхать, откажется от своих омолаживающих эликсиров и будет вести такой образ жизни, который больше пристал человеку его возраста. Снизив физическую нагрузку, он сможет направлять государственные дела, лежа на кушетке. Благодарение Богу, он полностью владеет своими умственными способностями.
Но пока он лежал в этой неказистой хижине, из деревни Велилья в Арагоне получили известие. В этой деревне был колокол, по слухам обладавший чудотворной силой: он звонил, когда Арагону грозило какое-то большое несчастье. Некоторые смельчаки пытались помешать колоколу звонить, но все кончалось их гибелью. Говорили, что колокол начинает или перестает звонить сам по себе, в знак предостережения.
А теперь, утверждали слухи, колокол звонит, предвещая неминуемую смерть великого Фердинанда Арагонского.
У окружающих Фердинанда людей был такой ошеломленный вид, что он спросил, что их беспокоит, и один из них, не выдержав его настойчивых расспросов, рассказал Фердинанду, что колокол Велильи предупреждает о приближении беды.
Это известие повергло Фердинанда в ужас, потому что до этого момента он не верил в приближение смерти. К другим людям она могла прийти, он же с юных лет считал себя бессмертным, а такие придуманные самому себе легенды очень живучи.
Но колокол звонил... звонил, отнимая у него жизнь.