В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Немедленно пригласите мессира Филиппа де Леви и… – он охнул и, взявшись рукой за бок, прибавил, – лекаря…
Рыцарь молча поклонился и исчез в толпе гостей. Придворные и королева, сидевшие вокруг высокого трона, засуетились, стали охать и беспокоиться о том, не случилось ли чего с королем. Людовик надул щеки, сделался пунцовым – его всегда раздражало показное усердие, сердобольство и ненужная суета своих придворных прихлебателей, но он позволил себе потешить их рвение и, тяжело вздохнув, произнес. – Что-то сердечко прихватило…
Аделаида де Мориен, его жена, сразу же запричитала и стала укорять мужа за его чрезмерную любовь к чревоугодию и нежеланию прислушиваться к советам лекарей. Принцесса Констанс лишь грустно вздохнула и с сожалением подумала, что теперь ей, скорее всего, так и не удастся досмотреть поединок молодого и красивого франка, который почти в одиночку сражался с рыцарями графа де Блуа. Этот высокий и рыжеволосый юноша так запал в сердце принцессы, что она была словно в забытьи после первого дня турнира, мечтая лишь познакомиться ним поближе. Но ее брат, наследный принц Филипп, которого она тайно попросила представить ей рыцаря, лишь фыркнул в ответ и затараторил какую-то юношескую глупость, что, мол, им сейчас не до ухаживаний, реверансов и прочей дребедени. Филипп не нашел ничего, кроме как добавить, что настоящим шевалье надо собираться с силами и мыслями, направляя их лишь на победу, а не на пустые и глупые беседы с девчонками.
Констанс повернула свою прелестную белокурую головку, волосы которой были украшены жемчужной сеточкой и небольшой, но аккуратной короной, поправила меховую накидку с капюшоном и увидела скачущего к трибуне рыцаря, чьи цвета издали делали его похожим на фантастического желто-черного шершня. Ее сердце вздрогнуло и сжалось…
Филипп де Леви спокойно ожидал оруженосца, поехавшего за сменным лансом, он перебрасывался веселыми и малозначащими фразами с рыцарями, стараясь не показывать всем своим видом небольшое беспокойство ходом складывающихся поединков. Он почувствовал, как нему подбежал один из королевских рыцарей, дотронулся по руки, торопливо поклонился и, бросая косые взгляды на молодого герцога Гильома, произнес:
– Мессир де Леви? – Лицо воина покраснело от быстрого бега. Филипп кивнул в ответ. Королевский рыцарь вытер пот на лбу и сказал. – Его величество внезапно почувствовали себя плохо и приказали мне срочно позвать вашу милость!..
Филипп недоуменно покосился на Гильома и, переведя взгляд на рыцаря, сказал:
– Неужели, его величество не справится без моей скромной персоны?..
– Мое дело передать волю сюзерена, мессир… – ответил воин.
– Давай-ка, Филу, поезжай к королю… – Гильом Клитон нахмурил брови, посмотрел на Матье де Монморанси и, заручившись его одобрением, добавил. – Негоже нам, вассалам, медлить с приглашением короля. Мы тут сами как-нибудь управимся!..
– Передайте герольду его светлости де Блуа, с коим у меня назначен тьост, что я освобожусь и сразу же прибуду к его услугам! – Филипп раздраженно поправил шлем и поскакал к королевской трибуне, поддерживаемый оглушительными криками зрителей и гостей турнира…
Людовик из-под опущенных век наблюдал за его приближением, старательно разыгрывая из себя больного. Когда Филипп подъехал к трибуне и, сняв шлем, поклонился, король тяжело вздохнул и, слабо шевеля рукой, произнес:
– Мессир де Леви, извольте сопроводить меня во дворец и встать на часах возле моей опочивальни. Меня, кажется, отравили…
Филипп побледнел, бросил раздосадованный взгляд на ристалище, поискал глазами графа де Блуа, но тот еще не показывался из своей палатки, стоявшей на самом отдаленном конце огромной поляны, вздохнул и ответил:
– Я готов, сир!
Людовик оперся на руки своих гвардейцев, неторопливо спустился по крутым деревянным ступеням и, вдев ногу в стремя коня, с огромным усилием залез в седло. Филипп подъехал к нему и встал слева от короля, предлагая свое плечо в качестве опоры. Король натужно улыбнулся и, поискав глазами кого-то из придворных, произнес:
– Дочь моя, сопроводи меня до опочивальни…
Констанс, казалось, только и ждала этих слов. Она внезапно покраснела, сделавшись похожей на прекрасную розу, опустила глаза и стала спускаться к своему отцу. Филипп перехватил взгляд короля, быстро соскочил с коня и деликатно усадил принцессу на коня, услужливо подведенного конюшими. Констанс села боком на специальное женское седло и, снова покраснев, тихо пролепетала:
– Ах, благодарю вас, шевалье… – ее нежная белая ручка высвободилась из-под складок меховой накидки и появилась перед глазами рыцаря.
– Это честь для меня, ваше высочество… – Филипп зарделся от смущения и едва коснулся губами нежной кожи крохотной руки Констанс.
Людовик громко кашлянул и, дождавшись, когда де Леви снова запрыгнет в седло, жестом подозвал к себе главного распорядителя турнира, после чего приказал:
– Как можно деликатнее оповести всех участников, что нам с мессиром де Леви сделалось плохо, и мы вынуждены, скрепя сердцем, покинуть славное ристалище… – король перехватил раздосадованный и несколько ошеломленный взгляд Филиппа, ойкнул, схватился за сердце и, кряхтя, прибавил. – Передайте от меня личное послание его светлости де Блуа, в котором настоятельно скажите, что, мол, юный шевалье не отказывается от поединка, но, как верный вассал обязан исполнить по первому требованию любую волю своего сюзерена. Сегодня, – Людовик похлопал де Леви по плечу, – воля заключается в сопровождении и личной охране покоев короля…
Главный распорядитель турнира величаво поклонился и, развернувшись, поспешил к палаткам графа Тибо, чтобы в точности передать слова короля.
Людовик жестом подозвал принцессу Констанс и, когда девушка подъехала ближе и поравнялась с конями отца и рыцаря, произнес:
– Милая, позволь представить тебе шевалье Филиппа де Леви и де Сент-Ном, моего верного паладина, вассала и… – король испытующе посмотрел на рыцаря, – верного друга.
Филипп зарделся под шлемом, ему показалось, что его лицо так раскраснелось, что стало напоминать Орифламму, опустил глаза и неуклюже пролепетал:
– Это слишком большая честь для меня, ваше величество…
Людовик засмеялся. Они не спеша покинули ристалище и направились к острову Сите, где располагался королевский дворец. Когда шум, поднятый толпой зевак на турнире, немного утих, король повернул голову и, тряхнув своими кудрями, переспросил рыцаря:
– Простите меня, мессир де Леви, но мне хотелось бы уточнить, что скрывалось под вашими словами?..
Филипп растерялся, помялся немного и ответил:
– Честь сопровождать Вас и честь быть представленным столь знатной сеньоре…