В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Проклятый Мант-на-Сене! Проклятое графство Вексен!
Наскоро перекусив и выпив вина, король, несколько успокоившись, стал просматривать списки потерь французов.
Убито сто девяносто три рыцаря, из них имевших право распускать знамя – трое. Правда, среди них был граф де Дре, кузен короля, но это не умаляло горечь поражения.
Сорок шесть рыцарей взяты в плен.
Оруженосцев и прочей прислуги убито четыреста один, пленено сто восемь человек.
Позорище! Смех, да и только!..
– Отступать! – Решился на этот тяжелый поступок Гильом. – Но, сначала, герольдов к принцу Людовику и переговоры о мире. Будем давить на недоразумение и раздражение из-за постоянных приграничных нарушений…
На следующее утро герольдов короля Англии, ехавших в город на переговоры, страшно удивил, а короля Гильома взбесил, вид башен и стен города, разукрашенных флагами знатных владетелей и сеньоров, участвовавших во вчерашнем сражении. Словно город и не готовился к ужасам войны и кошмарам осады, а справлял какое – то празднество. Принц Людовик Французский и коннетабль армии граф Симон де Монфор, в присутствии сеньоров и рыцарей, священнослужителей и зажиточных горожан, встречали послов и герольдов в большом зале ратуши города.
После витиеватых приветствий сторон, при чем, все стороны одинаково напирали на доблесть и благородство противника, легисты и писцы сели за составление договора о мире и дружбе между королем Англии, герцогом Нормандии, графом Мен и Эвре, Гильомом II Рыжим и «Защитником королевства» принцем и наследником Людовиком Французским.
«Полный триумф! Первая битва и такая оглушительная победа! Не ожидал! Радость-то, какая! Напишу настоятельнице аббатства, где поится тело моей умершей матушки! Нет!!!! Напишу сейчас, а следом приеду к ней сам на могилку в замок Монтаржи, и аббатство неподалеку от него, где её похоронил мой отец. – Думал, радуясь, молодой принц Людовик. – Теперь надо о земном…
Что ни говори, а граф де Монфор честный и благородный рыцарь. Правильно говорил мне отец в детстве, что корона может простить грехи, но должна ценить и награждать за преданность и верность. Он ведь мелкопоместный дворянин, чьи земли в Ивелине как раз на границе с беспокойными вассалами. Попрошу, пожалуй, у отца часть земель моего бездетного дядюшки де Дре, упокой господь его душу. Тем более там, как раз распоясались всякие местные князьки, вроде семейки де Монморанси. Освобожусь немного с делами, да и нагряну к ним с войском и судом, а пока, если отец согласится, пусть граф Симон там их немного попугает…».
Акт о мире и дружбе, с обязательными для сохранения лица побежденной стороны оговорками, был торжественно подписан и скреплен печатями сторон 24 мая 1097 года, в городе Мант-на-Сене, столице графства Вексен, которое теперь признавалось собственностью домена короля Франции Филиппа I Капета и его наследников по мужской линии.
26 мая 1097 года Орифламма королевства была торжественно возвращена в аббатство Сен-Дени.
XI глава. Армия принца Людовика и секретная служба короля Филиппа
Первый военный триумф не вскружил голову принцу Людовику, а сделал его как-то, не по годам взрослее, осторожнее в выражениях и мудрее. Принц много времени проводил в библиотеке и архивах монастыря Сен-Виктор в Париже, куда на должность настоятеля, усилиями Мишеля де Немура, был переведен Гуго, большой просветитель и видный богослов того времени, долгое время бывший наставником молодого принца Людовика в Клюни, где он обучался грамоте, математике, латыни и римскому праву. Только испытав ужас войны, принц понял, что многому ему еще только предстоит обучиться в жизни.
Всё лето, осень и зиму 1097 года принц, настоятель монастыря Гуго Сен-Виктор и молодой священник-каноник Сугерий, которого Мишель де Немур отобрал специально для помощи принцу, так как почувствовал в этом молодом монахе острый и пронзительный ум, уравновешенность, граничащую с какой-то кажущейся заторможенностью, но дающую ему превосходство перед излишне эмоциональными людьми, а самое главное – беззаветную преданность традициям галликанской церкви и верность правящей династии. Миль заметил, что молодой Сугерий прекрасно понимает основную цель монархии и всецело горит желанием помочь королям Франции прижать суверенных вассалов, укрепив вертикаль королевской власти.
Даже удивительно, как эти двое молодых людей, принадлежащих разным слоям общества, быстро нашли общий язык, сдружились и стали проводить много времени вместе, роясь в пыльных архивах и библиотеке монастыря, находя старинные документы и споря до хрипоты над различными вопросами, причем делали это, чаще всего, в виде диспута, где один отстаивал одну точку зрения, тогда как другой – иную сторону. Настоятель Гуго с умилением наблюдал, как в этих двух молодых головах зарождаются интересные идеи и теории обустройства страны и методы воздействия на подданных. Учитель радовался тому, что, несомненно, с годами Сугерий вырастет в великого царедворца, преданного до последнего удара сердца королю Людовику, причем в искреннего и, до разумных пределов, упертого.
Друзья детства принца из числа оруженосцев, среди них Гуго Носатый и Годфруа Леви, по началу не понимали, с чего это принц вдруг стал проводить больше времени с молодым монахом, выходцем из средней семьи, ревновали его и думали о всякой ереси, в том числе и содомии, но несколько веселых и бесшабашных гулянок с морем вина и кучами девок успокоили их. Они с головами ушли в совершенствование своих воинских навыков, рассчитывая своей отвагой и своим мечом вновь завоевать место в сердце принца. Эти молодые ребята не понимали, что в огромном сердце Людовика их место никто не занимал.
Пролетела холодная и темная зима, когда, копаясь в одном старинном манускрипте времен Шарля Лысого, двое молодых учеников, Людовик и Сугерий, пришли, заспорив друг друга до немоты, к одной интересной идее. Гуго Сен-Виктор был ошеломлен простотой и, одновременно, скрытой мощью новой теории принца и монаха.
Суть её сводился к тому, что король, как олицетворение высшей судебной и сеньориальной власти, должен служить делу защиты слабых и беззащитных от произвола светских и церковных феодалов. Вторая часть теории усиления власти сводилась к необходимости поддержки и расширения коммунальных привилегий и свобод в городах, находящихся под властью его врагов – суверенов провинций, которые безнаказанно грабили и обижали священнослужителей и прочих слабо защищенных людей королевства. Вторая составляющая их плана опиралась на ранний, и несколько забытый опыт города Камбрэ, который самовольно пытался освободиться от гнета епископа-тирана в 957 году и, наоборот, положительный пример 967 и 984 годов, когда аббатство святого Арнульфа в Меце даровало хартию вольностей местечкам Морвиль-на-Сейле и поместью Брок. Относительно свежий пример города Сен-Кантен во Фландрии, получивший хартию вольности в 1077 году и постоянно поддерживающий после этого практически все действия королевской власти по уменьшению самоуправства местных сеньоров, вообще был идеальным примером возможных итогов подобных начинаний молодого принца, как бы показывая ему направление верного пути в деле достижения мощи монархии.