В тени восходящего солнца
Шрифт:
Бэнси из Владивостока
Строго говоря, японский Великий немой никогда немым не был. К 1896 году, когда в эту страну попала первая кинолента, история островного театра уже насчитывала столетия, а его устои были неколебимы. Особенности же подачи материала в жанрах японского театра Кабуки и Бунраку предполагали наличие особой профессии: гидаю или бэнси. Вот, например, как об этом рассказывал современник Ощепкова (может быть, они даже были знакомы) — поэт и переводчик с японского языка, потомственный востоковед Венедикт Март, вспоминая свои путешествия по Стране восходящего солнца в 1918 году: «...Специфически японское кино далеко не “великий немой”. Достаточно сказать, что свежий европеец после просмотра чисто японской картины выходит из кино буквально оглушенным от чрезмерной “нагрузки” барабанной перепонки... При самом входе в японское кино европеец попадает в совершенно отличную от нашей атмосферу. Прежде всего, купленный билетик — дощечка, оказывается, имеет отношение к... обуви посетителя. У входа в зрительный зал вместе с билетами предъявляются и ботинки. В зрительный зал пускают лишь в носках или чулках. В кино, как и
82
Март В. В японском кино // Новый зритель. 1927. № 2. С. 16.
Если убрать японскую экзотику, то покажется, что бэнси — это герой Данелия из фильма «Мимино», синхронно переводящий на понятный зрителям язык содержание картины. Но фокус в том, что японскую экзотику из мастерства бэнси убрать как раз и нельзя — не случайно ведь ни в какой другой стране эта профессия не прижилась. В Японии же, наоборот, бэнси были столь же известны и любимы, как и сами актеры. Фильмы, дублированные лучшими бэнси, можно найти в Интернете и сегодня — поверьте, эти немые картины стоит не только посмотреть, но и послушать! Причем при демонстрации особо сложных и популярных лент могли быть задействованы сразу несколько бэнси — вплоть до моделирования своеобразного дубляжа героев фильма вживую. При слабой еще в раннем японском кино роли режиссера именно от бэнси зависел успех проката каждой конкретной картины. Настолько, что на самых лучших бэнси ходили в кинематограф, как на концерт сегодняшних поп-звезд или писателей-сатириков, — послушать их комментарии. А в случае с сахалинскими гарнизонами, где других бэнси попросту не было, Василий Ощепков силою обстоятельств вынужден был стать местной звездой, знаменитостью киноклубов «каторжной столицы». Кстати, а что он показывал и что смотрели японские военные?
Смотрели, прежде всего, детективы, затем — проверенную временем классику. В 1914 году, например, было экранизировано «Воскресение» Льва Толстого, вышедшее в японский прокат под названием «Катюша». Ко времени, когда Ощепков прибыл на Сахалин, хитами стали фильмы Чарли Чаплина. Военным по долгу службы и в связи с особым восприятием мира требовались фильмы патриотические, духоподъемные. Все еще пользовались популярностью после 1905 года хроники прошедшей Русско-японской войны. Озвучивать и эти фильмы приходилось бэнси — представьте себе чувства Василия Сергеевича во время кинопоказов в японских гарнизонах. Причем работать ему приходилось с оглядкой на цензуру в области охраны верноподданнических чувств. Чуть позже, в 1926 году, было даже принято специальное постановление Министерства внутренних дел о сохранении достоинства правящей императорской фамилии, авторитета военных и недопущении эротики и «левизны». Приказ распространялся и на иностранные картины, так что тут бэнси приходилось применять чудеса изворотливости, чтобы донести до зрителей идею какого-нибудь искромсанного цензурой европейского фильма. Именно на иностранные ленты делал упор Ощепков как бэнси-иностранец. Сохранился один из его запросов вразведотдел 5-й армии, в котором он перечисляет фильмы, пользующиеся наибольшим успехом у японских военных: «Подбор сюжетов должен быть следующий:
3 драмы из жизни сыска, расследование какого-нибудь запутанного уголовного преступления;
3 — лирического содержания (как картина “Родные души” в исполнении русских артистов: Коралли);
3 — из жизни какого-нибудь патриота, героя, отличившегося на войне на пользу отечества (для демонстр, в воинских частях);
3 — сказки Гримма, Гауфа, Андерсона, фонОшенбаха, Вег-нора (в общем, такую как картина “Сказка о 7 лебедях” в 7 или 8 частях, шедшая в “Глобусе”);
3 — из жизни диких племен (как картина “Пламя “Сахары”).
К каждой драме должна принадлежать комическая в 2 отд. с участием Чарли Чаплина или толстяка “фети...” (неразборчиво. —А.К.) и одна или две видовых, а если есть... (неразборчиво), то одну ... (неразборчиво) и одну видовую.
Картины должны быть если не новые, то во всяком случае вполне целые по своему содержанию и перфорации.
Следовательно, 15 программ будут составлять приблизительно 180 отделений.
К каждой картине пришлите рекламный материал и содержание картины...»
М.Н. Лукашев в своей книги подробно описывает фантастические с сегодняшней точки зрения трудности, возникавшие перед военной разведкой в деле добычи требуемых лент. Складывается впечатление, что необходимость бесперебойно снабжать своего резидента на Сахалине кинокартинами вызвала у его начальников ненависть к нему на долгие годы вперед. Налицо было полное непонимание того, с помощью какой «крыши» работает их разведчик и зачем вообще все это нужно.
Сахалин и немножко любви
Активное общение русского бэнси с японскими военными давало тем временем обильный урожай разведывательной информации. Донесения Ощепкова с Сахалина обширны, но точны и детальны. По своему характеру и организации они точно соответствуют схемам подачи материала, изложенным в книгах теоретиков русской разведки В.Н. Клембовского и П.Ф. Рябикова [83] , в специальных методичках, издававшихся до революции разведывательными отделами Сибирского и Заамурского военных округов. В донесениях Ощепкова с Сахалина есть информация о дислокации и вооружении воинских частей: «В г. Александровске: Две роты пехоты—4-я и 3-я численностью около 400 человек при 8 пулеметах системы Гочкиса без щитов и легкого типа (ружейного обрезания) с прикладом, при каждом пулемете 4 номера прислуги. Казармы расположены в центре города (фот. № 40). 5 орудий 3” калибра, дальность стрельбы IV версты (в настоящее время стоят в артиллерийском складе без употребления). Никаких укреплений нет. Кавалерии нет»; о важных экономических объектах: «Каменноугольный рудник Ф.Е.М. Петровского. Работал зиму 1922 года. Продажа исключительно частная и на электрическую станцию. Цена угля с доставкой 16 йен тонна. Рудник расположен в 6 верстах от города»; и подробнейшая информация о крупных военных чинах: биография, родственные и карьерные связи, послужные списки, личные качества и фотографии японских генералов, служащих на Сахалине [84] .
83
Клембовский В.Н. Тайные разведки (военное шпионство); Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. М, 2007.
84
Копия личного дела «Секретного агента Развед. Отдела Штаба Си-бир. Воєн. Округа тов. «Монаха» (Ощепкова Василия Сергеевича)» — из архива М.Н. Лукашева. С. 4—9.
Несведущему человеку трудно сегодня оценить важность и качественный уровень передававшейся В.С. Ощепковым информации, поэтому я обратился за комментариями к нашим специалистам в области «военного шпионства» и предложил им «вслепую», без знания источника, места и времени действия, оценить имеющиеся материалы. Вот какой ответ был от них получен: «Имеющиеся в нашем распоряжении материалы являются фрагментом информационноаналитического справочного документа, по сути представляющего собой аналог раздела современной разведывательной сводки по военно-политической обстановке, составу и дислокации сил и средств вероятного противника в отдельно взятом регионе. Документ... написан четким и лаконичным языком без излипшей детализации, что наиболее характерно для документов, предназначенных для доклада руководству оперативно-тактического звена управления и выше. Учитывая, что в тот исторический период, которым датируется данный документ, органы военной разведки РККА находились в стадии формирования, а структура табельных разведывательных документов только разрабатывалась, есть основание полагать, что в его основе были использованы шаблоны старых документов Генерального Штаба царской армии. Отдельно следует отметить характер изложения материала, отличающийся высоким, даже с позиции сегодняшнего дня, уровнем военной, политической и экономической грамотности (выделено мной. —А.К.). Принимая во внимание общий уровень подготовки сотрудников РККА того времени, можно также предположить, что человек, непосредственно исполнявший (сводивший) документ, имел специальную информационно-аналитическую подготовку и, вероятнее всего, являлся кадровым сотрудником органов военной разведки еще дореволюционного периода.
Изложенные в документе сведения представляют собой обобщенную и структурированную информацию, которая была получена из различных источников: агентурных, в том числе и документальных, непосредственного наблюдения, опроса местных жителей, анализа данных из средств массовой и экономической (биржевой) информации. Наряду с информацией сугубо военного характера (состав, основное вооружение и дислокация частей и подразделений) в документе содержатся сведения об органах военно-административного управления, состоянии ключевых элементов инфраструктуры, в числе которых указаны объекты разработки нефтяных месторождений, районы проведения и результаты геологоразведочных работ в северо-восточной части острова Сахалин. В материалах присутствуют ссылки на фотографии и карты. Учитывая наличие на оккупированной территории определенного режима и ограничений на перемещение (упоминание об этом также имеется в тексте), фотографирование объектов и сбор сведений для нанесения обстановки на карту должны были потребовать значительного времени и сил...» [85]
85
Документ получен на условиях анонимности источника.
Полнота поставляемых сведений, судя по всему, удовлетворила и тогдашнее начальство агента Д.Д. Оно приказывает ему перебраться на давно уже японский Южный Сахалин. Но самого Ощепкова явно не удовлетворяло отношение к нему командования, явно не соответствующего тем требованиям, которые разведка предъявляет к руководителям тайной службы. О многих перипетиях работы Ощепкова на Сахалине вы можете прочитать в книге М.Н. Лукашева, где со ссылкой на документы воспроизведены истории с пьяными курьерами, недопустимостью хранения агентом секретных материалов, совершенно нелепая затея с переводом японских уставов на русский язык (не ученым в тиши библиотеки, где имеются все необходимые словари, и такие переводчики у армии были, а резидентом в расположении противника!), задания в 68 пунктов, хотя любое пособие по разведывательной работе в царской армии отмечало, что более 10 поставленных вопросов заводят агента в тупик и лишают его возможности работать вообще, и многое другое.