В тихом омуте
Шрифт:
Все равно Вероника сильно опаздывала и вынуждена была согласиться с предложением Николая подвезти ее.
Сбор был назначен около университета, где студенты должны были отметиться и занять места в автобусах, которые автоколонной при спецсопровождении должны были за два с половиной часа доставить конкурсантов к месту проведения мероприятия.
Выезжая из дома на видавшем виды Логане Николая (на иномарке, ага!), Ника позвонила Роману Алексеевичу, извинилась за опоздание и предупредила, что приедет через 15 минут. Но Николай, плохо зная маршрут следования, свернул не на том перекрёстке, и пришлось делать большой круг, петляя по узким улочкам, пытаясь срезать путь, и все же потерял ещё минут 15. Николай сначала хотел развернуться, пусть и не по правилам, но во время замеченная видеокамера предписывала следовать правилам.
Девушка уже пожалела, что не взяла такси. Но вслух ничего не сказала. Подъехав к университету, Вероника поняла, что сильно опоздала, и автобусы уехали без неё.
На стоянке было всего три машины. И одна из них – новенький Рэндж Ровер профессора. Он увидел девушку, как только она вышла из Логана. И под его укоризненным взглядом Ника почувствовала себя неуютно.
Вероника поблагодарила Колю за помощь, взяла свои вещи и подошла с виноватым видом к Роману Алексеевичу, сочиняя оправдания.
Но оправдываться не пришлось. Профессор перевёл грозный, даже какой-то злой взгляд с девушки на машину, в которой сидел Николай, не торопясь уезжать. Потом обратно – на Нику:
– Автобусы пришлось отправить по расписанию. Не стоило всех задерживать. И если вы не против, то дальше поедем на моей машине. – И снова грозный взгляд на Колю в Логане, который, в свою очередь отвечал пристальным немигающим взглядом.
– Нет, я не против. Роман Алексеевич, извините, что так получилось…
Но профессор ничего не ответил, даже не взглянул на девушку: молча сел за руль, завёл двигатель и рванул с места, едва Вероника успела закрыть дверь.
Резкая манера, с которой он вёл машину, красноречивее слов говорила о том, что профессор расстроен и зол.
Вероника понимала, что само по себе ее опоздание не было тому причиной. Неужели он ревновал?
– Роман Алексеевич, мне очень жаль, что я опоздала. Уверяю вас, это больше не повторится. Не нужно было слушать маму, а надо было вызвать такси. Просто Коля – он мамин друг… вернее, сын маминой подруги… он очень плохо знает город…
Роман Алексеевич внезапно взял вправо и остановил автомобиль. Взглянул прямо в глаза Нике и тихо произнёс:
– Вероника, вы вовсе не должны передо мной оправдываться. Вы – взрослый человек и сами можете принимать решения. И тем более, что ваша мама не против, – пожал плечами профессор с напускным равнодушием.
– Вам ведь пришлось меня ждать, когда все уехали… Спасибо, – девушка говорила совершенно искренне, но профессор, похоже, не проникся.
– Я – лицо, ответственное за явку конкурсантов. Это часть моей работы, – он отвернулся и смотрел теперь вперёд, на дорогу.
– В таком случае, догоните автобус (думаю, возможности автомобиля легко позволят это сделать) и пересадите меня к остальным конкурсантам, – почему-то едко отчеканила Ника, выделяя голосом последнее слово.
– Хороший план, – огласился мужчина, рывком выруливая на дорогу и стремительно набирая скорость.
Вскоре заиграло свои музыкальные хиты радио, ознаменовав окончание диалога.
7.
Агрессивное вождение профессора заставляло раздосадованную разговором девушку вжиматься в сиденье и отвлекало ее от мыслей (наверное, и ему таким образом удавалось отвлечься – от своих).
Не слишком ровный строй размышлений, прерываемый паническим внутренним «аааа!» при очередном опережении попутных автомобилей по, пусть и расчищенной, но зимней дороге, был примерно следующего содержания.
…Ну, разве я в чем-то виновата? И будильник завела, чтобы не опоздать (и кто, интересно, умудрился его выключить: все же знали, что мне рано вставать на важное мероприятие?), и согласилась, чтобы Коля меня отвёз на машине – тоже в надежде выиграть время, когда поняла, что уже никак не успею вовремя (ведь такси ещё найти и дождаться нужно). И извинилась уже два раза…
И что это, в самом деле, за обида такая? На профессора это совсем не похоже. Он обычно довольно сдержан и скуп на эмоции.
Вон когда Лёнька с Димкой ради шутки на его ноут вирус запустили, а тот часть его диссертации профессорской «съел» – и то спокойно отреагировал. Даже не пожаловался в деканат, не довёл до отчисления. А спокойненько так взял ребят в оборот, так что они ему и вирус удалили, и диссертацию восстановили (ну, это под вопросом: скорее всего, он сам переписал, а их просто «попотеть» заставил), и ещё программку-демонстрацию к диссертации написали. И по темам «прогнал» так, что Лёнька и Димка из отстающих сразу первыми по успеваемости в группе стали. Вон и на конкурс с нами едут.
А ведь мог и отчислить за неуспеваемость и «вредительство»…
А ещё Веронике вспомнился разговор с подругой, Аня тогда в шутку разрабатывала план, как бы профессор мог покатать Нику на машине.
И вот она уже в его машине, даже ничего сочинять не пришлось. Только при этом, кажется, успели поссориться раньше, чем вообще начали общаться. На отвлеченные от математики темы.
«Так. Стоп. Никаких отвлеченных тем. Он женат. Тема закрыта», – взгляд девушки упал на правую руку мужчины, и ее как молнией ударило: он без кольца.
«Как это?», – Ника ни разу не видела его без кольца на безымянном пальце, насколько могла припомнить.
Мозг услужливо воскресил в памяти, их вчерашнее прощание после занятий: ничего «лишнего» не было произнесено, но с эмоциями удавалось справляться с трудом – значит, не только ей.
«А вот и нет!», – не смела согласиться сама со своими выводами Вероника, – «Да мало ли, почему он без кольца…»
И тут она, подняв глаза к зеркалу заднего вида, рассмотрела, что за безделушка на нем висела: это была тонкая круглая рамочка размером с пятирублевую монету, по бокам – нити с разноцветными «детскими» бусинами. А в рамочке – лицо маленького ребёнка, девочки.