В воскресенье рабби остался дома
Шрифт:
— Вот как раз теперь-то вы и замешаны, должен сказать. На вашем месте я бы пошел в полицию и сказал, что вы хотите изменить свое заявление.
— Но это означает, что я лгал, и будет выглядеть подозрительно.
— Будет выглядеть намного подозрительнее, когда они сами все узнают.
Пафф вздохнул.
— Думаю, что вы правы, рабби.
Глава LVI
Дома рабби застал Лэнигана.
— Я думал, что эти ваши утренние молитвы длятся примерно полчаса, — пожаловался шеф полиции.
— Потом было угощение, — сказал рабби, — а потом я зашел
Лэниган усмехнулся.
— Пожалуй, в моих визитах всегда есть немного и того, и другого. Я так понимаю, рабби, что организуется комитет защиты Дженкинса. Вы что-нибудь об этом знаете?
— Да, я знаю об этом. А вы что, против?
— Оно конечно, каждый человек имеет право… Да, я против! Я знаю этого Донохью. Он наделает много шума и, вполне возможно, создаст в городе обстановку, которую мы будем расхлебывать много лет. А Дженкинсу это ничего не прибавит. Будет просто куча громких слов насчет социальной справедливости, прав неимущих и Бог знает чего там еще. И при этом они никак не повлияют на судебное разбирательство, потому что Дженкинса будут судить справедливо, вне зависимости от того, черный он, белый или зеленый в желтую крапинку.
— Не уверен. Разве вы отнеслись к нему беспристрастно? Мне кажется, вы уже приняли решение, что он виновен…
— Не я решаю, виновен он или нет. Это дело судьи и присяжных. Но у меня, естественно, есть свое мнение. Я вел себя с ним честно во всех отношениях. Вы присутствовали, когда я допрашивал его. Я его запугивал? Я почти умолял его взять адвоката. Он не захотел.
— Но вы непроизвольно приняли то, что указывает на его виновность, за истину, а то, что предполагает его возможную невиновность, за кучу лжи.
— Из доступного материала всегда приходится выбирать, чему верить, а чему нет. Это вы понимаете. Возьмем утверждение Дженкинса, будто на той стороне дороги примерно двадцать минут стояла какая-то машина…
— Это правда.
— Что вы хотите этим сказать?
Рабби пересказал свою беседу с Паффом.
Лэниган зашагал по комнате, рассуждая вслух:
— Это значит, что Пафф мог видеть, как Дженкинс входит в дом, и ждать, чем все это кончится. Дженкинс не выходит, и он уезжает. То есть у него транспорт, чтобы вернуться, полное отсутствие алиби, и он снова в поле нашего зрения… — Он решительно потряс головой. — Нет, я не верю в это, рабби. Вы не стали бы просто так отдавать на съедение члена вашей конгрегации. У вас на уме должно быть что-то еще.
— Я просто предполагаю, что существуют другие возможности. Вы же предлагали Горфинкля и Джейкобса. Дело в том, что Дженкинс не единственный, чьи действия подозрительны; к тому же в ваших доказательствах против него полно слабых мест.
— Например?
— Например, смерть того человека в Бостоне. Как туда вписывается Дженкинс?
— Я не говорю, что он имел какое-либо отношение к этому. Его смерть и связь с Музом — чистое совпадение.
— Совпадения случаются, но не часто. Но самый большой недостаток в ваших доводах против Дженкинса — тот ближайший сосед, этот…
— Мистер Бегг?
— Да, мистер Бегг. Он увидел свет. И поэтому позвонил в полицию.
Мгновение Лэниган выглядел озадаченным, затем лицо его прояснилось.
— А, понимаю, что вы
— Правильно.
— Тут у него не было никаких причин лгать.
— Согласен.
— Таким образом, если бы кто-то, Пафф или таинственный незнакомец, включил свет, его не было бы видно.
— Вот именно. Тогда как Бегг смог увидеть свет?
— Что?
— Вся молодежь сходится в том, что они не включали свет. Дженкинс зажигал фонарик, но только после того, как опустил портьеры…
— Тогда как Бегг смог увидеть свет в доме?
— Это был мой вопрос, — многозначительно сказал рабби. — И могу предложить ответ. Единственный способ увидеть свет, когда все окна зашторены, — это самому оказаться в доме и включить его.
— Вы думаете…
— Я думаю, что он вошел в дом после ухода Дженкинса. Поскольку он присматривает за домом, у него должен быть ключ, и запертая дверь не представляла для него проблемы. Он включил свет при входе и затем прошел по всем комнатам. Я предполагаю, что он накрыл голову мальчика краем накидки, и затем, оставив свет включенным как повод для звонка в полицию, быстренько вернулся домой, к телефону.
— И забыл закрыть парадную дверь?
— Нет, думаю, он намеренно оставил ее приоткрытой, в расчете на то, что ее заметит патрульный автомобиль, — и тогда он не был бы замешан даже как информатор, — или, возможно, чтобы тут же не встал вопрос о том, как убийца вошел в дом.
Лэниган потер квадратный подбородок большой красной рукой, прокручивая назад рассуждения рабби. Затем усмехнулся.
— Вы меня на минуту убедили, рабби. Все это выглядит правдоподобно, за исключением того, — он предостерегающе поднял указательный палец, — что звонил он из собственного дома. На обратном пути он должен был заметить, что из окон Хиллсон-Хаус не пробивается свет.
Рабби кивнул.
— Да, и телефон находится в комнате, окна которой выходят на Хиллсон-Хаус. Сегодня утром я проезжал мимо и видел его в окне с трубкой в руке. И стоя там, говоря с полицией, он наверняка заметил бы, что в окнах Хиллсон-Хаус не видно света. Вот тут-то и произошло реальное совпадение, которое все объясняет.
— Какое совпадение?
— Когда он был еще внутри Хиллсон-Хаус или сразу же после его ухода, в той части города пропал свет.
— Вы говорите о сгоревшем трансформаторе?
— Да. Это было единственное совпадение.
— А то, что он пошел осматривать дом?
— А вот это как раз не совпадение. Он пошел сразу после ухода Дженкинса, потому что Дженкинс ушел. Я имею в виду, что он мог видеть, как уходит Дженкинс, или услышать, как тот заводит свой мотоцикл, — можно сказать, прямо под дверью, — и поспешил проверить. Все выглядело нормально: дверь заперта, и в доме темно. Но, конечно, он должен был удостовериться. У него был ключ, и он вошел. Естественно, он включил свет. Возможно, он прислушался на мгновение или подал голос. Затем пошел проверить и нашел Муза. Поскольку он хотел, чтобы тело нашли немедленно, в ту же ночь…