В высших сферах
Шрифт:
За стенами зала куранты на Пис-тауэр отбили четверть часа. В самом же зале слышались только тяжелое хриплое дыхание Адриана Несбитсона и шорох перевернутого стенографистом блокнотного листа. “Интересно, – спросил себя Хауден, – о чем думает этот человек, если он, конечно, вообще сейчас думает; и если он думает, то способен ли разум, не подготовленный к этому заранее, ухватить предостережение во всем том, что здесь говорится? И уж если на то пошло, способен ли кто-нибудь из всех них по-настоящему понять – до того, как это случится, – ход предстоящих событий?"
Основная схема, конечно, была ужасающе проста. Оставляя в стороне
Резко, короткими рублеными фразами он описал эту картину.
– Как видите, – закончил он, – возможности нашего выживания в качестве дееспособной нации далеко не блестящи.
И снова ответом ему было молчание. На этот раз его прервал Стюарт Коустон.
– Я знал все это. Думаю, мы все знали. Но правде в глаза никогда не смотришь.., гонишь от себя эти мысли.., отвлекаешься на другие вещи.., скорее всего потому, что уж очень хочется отвлечься…
– Это наша общая вина, – заметил Хауден. – Все дело в том, сможем ли мы сейчас посмотреть правде в глаза?
– Как я понимаю, в том, что вы говорили, подразумевается невысказанное “если не”, не правда ли? – Люсьен Перро испытующе вглядывался в лицо премьер-министра.
– Да, – подтвердил Хауден. – Есть такое “если не”. Он оглядел сидевших за столом, потом снова перевел взгляд на Перро. Голос его не дрогнул.
– Все, что я описал, неизбежно произойдет, если мы не предпочтем без промедления объединить нашу государственность и суверенитет с государственностью Соединенных Штатов.
Реакция последовала незамедлительно. Адриан Несбитсон с трудом поднялся из кресла.
– Никогда! Никогда! Никогда! – бессвязно выкрикивал он с налившимся кровью лицом. Коустон потрясение воскликнул:
– Страна выбросит нас вон!
– Премьер-министр, не может быть, чтобы вы серьезно… – начал было Дуглас Мартенинг, но так и не закончил фразу.
– Тихо! – грохнул здоровенным кулачищем по столу Люсьен Перро.
От неожиданности все остальные разом смолкли. Несбитсон тяжело опустился на свое место. Лицо Перро под смоляными кудрями было искажено злобной гримасой. “Ну вот, – подумалось Хаудену, – Перро я потерял, а вместе с ним и всякую надежду на национальное единство. Теперь Квебек – Французская Канада – будет стоять сам по себе. Так уже бывало. Квебек был тем еще камешком – зазубренным и несдвигаемым, – о который в прошлом спотыкалось не одно правительство”.
Других он уговорить сегодня сможет, хотя бы большинство из них – в этом-то
– Я бы хотел дослушать все остальное, – и мрачно добавил:
– И, пожалуйста, без вороньего карканья.
Джеймс Хауден вновь поразился такой его реакции, но времени терять не стал.
– Существует одно предложение, которое в случае войны может в корне изменить наше положение. Это предложение потрясающе просто. Состоит оно в передислокации ракетных баз Соединенных Штатов – межконтинентальных ракет и ракет ближнего действия – на север Канады. Если оно будет осуществлено, большая часть радиоактивных осадков, о которых я упоминал, выпадет на необитаемые земли.
– А ветры! – возразил Коустон.
– Правильно, – согласился Хауден. – Если подует северный ветер, какого-то уровня осадков нам не избежать, но не забывайте, что ни одной стране не удастся выйти из ядерной войны целой и невредимой. Лучшее, на что мы можем надеяться, – это смягчение ее наиболее вредоносных последствий.
Адриан Несбитсон запротестовал:
– Но мы и так уже оказывали содействие… Хауден оборвал дряхлеющего министра обороны:
– То, что мы делаем, – это полумеры, четвертьмеры, лавирование! Если завтра грянет война, вся наша хилая подготовка окажется бессмысленной. – Он возвысил голос. – Мы уязвимы и буквально беззащитны. Нас подавят и пройдут, как Бельгию во время прошлой войны в Европе. В лучшем случае нас захватят и поработят. В худшем – мы станем ареной ядерного сражения, нация будет уничтожена, а земля наша останется бесплодной на века. Однако этого можно избежать. Времени у нас мало. Но если мы будем действовать быстро, честно, а самое главное, реалистично, мы сможем выжить, обеспечить продолжение жизни и, быть может, даже обрести величие, о котором никто из нас не мечтал.
Премьер-министр перевел дыхание, взволнованный собственными словами. На мгновение у него захватило дух от сознания значимости своего лидерства и грозной картины предстоящих событий. “Может быть, – подумалось ему, – то же самое чувствовал Уинстон Черчилль, когда, преодолевая сопротивление других, вел их к судьбе и величию”. Мимолетно он задумался над параллелью между Черчиллем и собой. Так ли уж она трудноразличима? Другие, полагал он, могут ее сейчас и не разглядеть, хотя впоследствии она наверняка бросится в глаза.
– Я изложил вам предложение, выдвинутое сорок восемь часов назад президентом Соединенных Штатов. – Джеймс Хауден сделал паузу. Затем, подчеркнуто четко выговаривая слова, продолжил:
– Предложение подписать официальный союзный акт. По его условиям Соединенные Штаты берут на себя всю полноту ответственности за оборону Канады; вооруженные силы Канады распускаются и их личный состав немедленно вливается в вооруженные силы США с принесением совместной присяги на верность; вся территория Канады открывается для передвижения и маневров американской армии и, что самое важное, осуществляется передислокация с максимально возможной быстротой всех пусковых ракетных установок на крайний север Канады.