В зеркале сатиры
Шрифт:
— Ну что вы, Екатерина Павловна! Такая цветущая — и говорите о подобных вещах. Совестно вам!
— А вам не совестно повторять один и тот же комплимент? Если говорить серьезно, то признаюсь вам: я старуха. Уходят годы…
— О чем я хочу спросить вас, Екатерина Павловна… Вы моего предшественника Петра Никанорыча Дорошенко знали?
— Это который в больнице умер? С ним какие-то неприятности произошли… Да, он был нашим заочником. Помнится, всегда отличные отметки получал. Жалко его очень… У вас еще будут вопросы?
Немцов
— Нет! Нет! Это просто к слову пришлось.
— Ну, тогда у меня есть вопрос. Почему нигде не показываетесь? Ведь, я слышала, вы пока здесь один. Семья скоро приедет?
— Не скоро. К лету.
— Тогда заходите. У меня иногда собираются интересные люди. Считайте, что пока у вас творческий отпуск… Так я вас буду ждать.
— Ждите, Екатерина Павловна, обязательно загляну. Надо проветриться, непременно надо. А то я сам чувствую, что мхом обрастаю.
Немцов проводил нежданную гостью до двери и задумался:
«Зачем приходила? Вернуть заявление и освободиться от улик? А может быть, прав Федор Федорович? Может, я действительно дохлую им подсунул наживку?»
Прошло некоторое время. Немцов убрал принесенный Боревым сверток в шкаф. А меня опять сунул в карман. Вернулась Кира Яковлевна.
— Кира Яковлевна, — обратился к ней Немцов, — вчера мне так и не передали дело по юридическому институту. Разыскали ли вы его?
— Разыскала. Оказывается, его переправили в старое здание, на Песочную. Сегодня доставят. Но я вам покажу кое-что поинтереснее. С сегодняшней фельдсвязью пришло.
И протянула ему письмо.
— Неужели от Владлена? Что же он пишет?
Немцов жадно пробежал глазами письмо.
— Нет, вы послушайте, Кира Яковлевна! «Присланный тобой рапорт следователя Дорошенко оказался подделкой. Талантливой, но подделкой. И ни в коем случае не может быть приобщен к делу». Молодчина Владлен! Ура! Кира Яковлевна, почему вы не радуетесь?
— Я свое «ура» уже откричала там, внизу. При курьере, фельдъегере и двух подследственных. Наверно, они подумали, что у меня начинается сумасшествие. На юридической почве.
— От этого действительно можно сойти с ума. Отпала главная улика. Никанорыч не виновен. Замечательно!
— Было бы еще более замечательно, если бы Никанорыч был жив.
В это время задребезжал звонок. Кира Яковлевна ушла к Архипову и быстро возвратилась.
— Вас, Виктор, прокурор зовет.
Когда Немцов, а с ним и я, Спичечный коробок, вернулись в приемную, Кира Яковлевна прибирала на столе.
— Теперь я к жене Никанорыча… Надо ей все рассказать! И еще спрошу, почему друг Никанорыча не дает о себе знать. Может, она окажет.
— Как, вы уже уходите? — спросил Немцов. — А дела?
— Пускай сгорят они, ваши дела. Пусть сгорит вся прокуратура,
И с этими словами Кира Яковлевна ушла. А Немцов опять стал рассуждать сам с собой.
— Огнецвет арестован, теперь очень важная ниточка оборвалась. И опять подсунута фальшивка. Кто-то поспешил спутать карты. Ну что ж, товарищ старший следователь, увы, вас отбросили на исходные позиции.
Признаюсь, что даже я, скромный Спичечный коробок, был поражен поспешным арестом Огнецвета. А еще более тем тоном, каким прокурор говорил с Немцовым. Но такой уж это был суматошный день. Удивляться нечего…
Однако, когда явилась Надя, даже невозмутимый Немцов удивился:
— Какими судьбами, Наденька?
— Да я к Коле, а его нет… Он прошлый раз интересовался жильцами из восемнадцатого номера…
— Что-нибудь о Сербине хотела сообщить?
— Нет, о том, другом, с Украины. Арестовали его.
— Знаю я. Только что прокурор сказал. А ты была при этом?
— И я и Дарья Федоровна. Нас позвали как понятых. Обыск сделали, деньги забрали.
— А документы?
— Бумагу какую-то у Огнецвета нашли. Удивились лейтенанты, когда прочли. Но Огнецвет сказал: «Первый раз вижу эту писульку».
— Спасибо, Надя! Разговор этот очень важный…
Немцов стал делать записи в тетради. В это время вернулся с задания Борев. Сидевшую в углу Надю он не заметил.
— Удача? — оторвавшись от тетради, спросил Немцов.
— Еще бы! Я решил, что твой покупатель в большой магазин не сунется. Людно там слишком… Так и вышло. Знаешь, где куплено золотишко? В филиале Ювелирторга у железнодорожного переезда. Уплачено пятьсот три рубля. Мы их заактировали. Вот они, эти деньги.
И передал Немцову сверток.
— А ты что загрустил?
— Невеселые дела, Николай. Федор Федорович намерен отстранить меня от ведения дела. Огнецвет арестован. И в его чемодане нашли документ, уличающий старшего следователя прокуратуры Немцова во взятке. Вот так-то.
— Эва, куда их занесло! Ну, тогда не так страшно… Могу я теперь отлучиться? Знаешь, мотался я по магазинам, каких девиц видел! Нет, мы определенно недооцениваем возможностей торговой сети нашего города…
Тут подошла к Бореву Надя и сзади ударила его варежкой.
— Я тебе покажу возможности, гуляка! Я тебя проучу!
Борев, преследуемый Надей, стал бегать вокруг стола.
— Спасите, человек гибнет! — кричал он. — Не ускоряй события, Надя! Предупреждаю: чтобы убить человека на почве ревности, надо раньше стать его женой. Понимаешь, женой!
Так они и убежали из комнаты. А Немцов сказал, глядя им вслед:
— Эти не повесят нос ни при какой погоде. Берите, Немцов, пример с молодежи. И что вам унывать? Покупка-то состоялась! Да, но если Сербин… Весь вопрос в этом: придет Сербин или не придет?