В зеркале сатиры
Шрифт:
Когда начинало вечереть и поток прохожих редел, Кузнецов-младший запускал руку в урну, выгребал оттуда смятые и, казалось бы, теперь никому не нужные лотерейные билеты. А дома он их тщательно разглаживал и сверял с подлинной таблицей. Не было еще случая, чтобы страстный агитатор за утилизацию бытовых отходов не вылавливал какой-нибудь крупный выигрыш.
А секрет заключался в следующем. Появившись у витрины рано утром, автор научного трактата лезвием безопасной бритвы вырезал настоящую таблицу и вклеивал вместо нее старую, от какого-нибудь предыдущего тиража. Благодаря мудрому совету Теоретика, растративший свои прежние накопления и вконец обнищавший человек снова нашел надежный способ зарабатывать средства к существованию и даже откладывать на черный
Теоретик остался верным себе. Он не только выдвигал общественно-привлекательные идеи. Кай Юльевич твердо придерживался правила, чтобы любая из них, будучи внешне привлекательной и симпатичной, в то же время служила надежным прикрытием подпольного бизнеса…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
где неожиданно происходит разрыв между Теоретиком и Матвеем Канюкой
Что же касается бизнеса Матвея Канюки, то он процветал.
Как это происходило? Когда «Рюмочная» гасила свет своих витринных окон, в подсобке начиналась тихая, незримая и плодотворная работа. И тут, конечно, решающую роль играла Надя с ее изумительно точным глазомером и автоматически отработанными приемами наполнения стеклянных сосудов той или иной влагой. Надя абсолютно безошибочно отливала в пятилитровую банку только сто граммов водки из каждой бутылки и ставила ее на место. Новая бутылка — и еще сто граммов, бутылка — сто граммов, бутылка — сто граммов. Конвейер, конвейер! Движения все убыстряются и становятся совершенно автоматическими. Затем идет обратный процесс: добавление в алкогольную влагу обыкновенной воды. Это делает муж Нади — Кузьма, служащий спасательной станции на Галаховском озере. Когда и этот, впрочем несложный, процесс оказывается законченным, в дело вступает механика. Каждую бутылку нужно пропустить через штамп. На горлышко бутылки закатывается металлическая крышка, и на ней явственно проступают слова: «Моск. лик. вод. з-д». А в середине металлического кружочка появляются две прописные буквы «ОМ», что означает «Особая московская».
Так и идет работа: штамп — бутылка, бутылка — штамп…
Однообразие, свойственное предприятиям, перешедшим на единый производственный поток. На конвейере человек быстро утомляется. В данном случае мы имеем в виду Кузьму. И он говорит:
— Надя, давай передохнем!
Конвейер останавливает свой бег, и наступает передышка. Кузьма плещет в запыленный граненый стакан какое-то количество еще не разбавленной, вполне кондиционной алкогольной влаги, выпивает, закусывает нарезанной аккуратными дольками минской колбасой и закуривает. Проходит несколько минут. Супруга торопит:
— Кузьма, надо работать! Скоро придут за агрегатом.
Тут супруг, внявший разумному доводу жены, гасит окурок и снова приступает к делу.
Так продолжается до полуночи. А в итоге этой бешеной, изнурительной работы мы имеем совершенно пьяного человека, то есть Кузьму, и стоящего рядом совершенно трезвого контролера в виде Нади.
Она подметает в подсобке, убирает образовавшийся мусор, расставляет, как и полагается, сосуды со сверкающей таинственным блеском одуряющей жидкостью.
Супруги выходят на улицу, с трудом выволакивая механическое приспособление для укупорки бутылок, и ждут. Впрочем, ждать им приходится недолго. Подходит Раненый олень со своим другом. Они берут агрегат и уносят его в ночь. Супруги же, довольные проведенным временем, направляются в другую сторону. Правда, Кузьма, муж Нади, немножко покачивается, но этого уже никто не видит, поскольку Галаховка успела погрузиться в глубокую ночную дрему.
Так вот из недели в неделю продолжалась эта тихая операция балования водки — напитка, который отпетые галаховцы и ее случайные гости превозносили выше всего. Ну а потом произошло то, что и должно было произойти. Один посетитель «Рюмочной», взявший бутылку водки для «домашнего доигрывания», вдруг обнаружил внутри нее обгорелую спичку. Другому повезло еще больше: в бутылке
А в это время сведения о кипучей деятельности Матвея Лазаревича достигли чуткого слуха Диогенова. Между Теоретиком и председателем кооператива состоялось объяснение, про которое никак не скажешь, что оно «протекало в теплых, дружественных тонах».
— Не кажется ли вам, — сказал Диогенов, — что вы переступили черту закона?
— Какую еще черту? — угрюмо переспросил мясник.
— Я уже сказал: черту закона. Надеюсь, вам известно о государственной монополии? Она распространяется на добычу полезных ископаемых, заготовку пушнины, производство табачных изделий и спиртных напитков. Вмешавшись в последний производственный процесс и самовольно изменив технологию приготовления водки, вы, вольно или невольно, нарушили госмонополию и тем самым поставили себя вне закона…
— А ты уже успел об этом пронюхать, шпиён? — багровея от гнева, спросил Канюка.
— Во-первых, не шпиён, а шпион, надо хорошо знать хотя бы скудный лексикон детективной литературы. А во-вторых, я уже предупреждал вас, Матвей Лазаревич, что в рамках ЖСК «Лето» ничего незаконного допускаться не должно. В противном случае, возглавляемый вами кооператив может не рассчитывать на мои услуги. Я философ, а не какой-то пошлый уголовник.
— Ну и катись ты со своей философией куда подальше! — окончательно рассвирепев, выпалил мясник.
Так бескомпромиссно закончилась эта беседа, о которой в «Сельском вестнике» не было помещено никакого коммюнике.
Прозорливое предвидение Теоретика сбылось: человек, оказавшийся за чертой закона, находился там недолго. Галаховская милиция быстро засекла все точки разросшейся вширь и вглубь водочной империи Канюки.
Обнаружить их было сравнительно нетрудно.
Мы применили тут слово «сравнительно» не зря. В былые времена определение процента винных градусов в алкогольных напитках было делом довольно трудным. Следовало брать пробу, везти ее в специальную лабораторию, и там точный химический анализ давал ответ на вопрос, разбавлена ли водка, или она соответствует заводской кондиции. Операция громоздкая и малоэффективная, потому что она исключала очень важный для криминалистики момент внезапности и сиюминутности.
Другое дело, когда в распоряжении милиции оказался приборчик, изобретенный одним умным человеком. Собственно говоря, это даже не приборчик, а химический реагент в виде плоского кружочка, внешне похожего на пластмассовый. Если налить в рюмку водки и опустить в нее кружочек, то он будет плавать на поверхности строго горизонтально. Отлейте немного водки и добавьте воды — кружочек накренится. Чем больше воды вы будете добавлять, тем крен будет больше, пока кружок не станет вертикально. Степень крена и показывает количество добавленной воды в бутылку с сорокаградусной.
С помощью этого реагента работники галаховской милиции быстренько, без лишнего шума, установили очаги балования водки как в самой Галаховке, так и в ее окрестностях.
Теперь осталось только наметить план операции. Ее решено было начать с уже хорошо известной нам «Рюмочной». Ждали подходящего момента.
Проходя однажды утром мимо «Рюмочной», Семен Похвистенко увидел в витрине наспех приклеенную бумажку: «Санитарный день». Похвистенко немедленно явился к начальнику.