В зеркале сатиры
Шрифт:
Между тем личностью Рыжего, а через него и Гошей Крашенинниковым уже заинтересовалась милиция.
Сначала она столкнулась, казалось бы, с непреодолимыми препятствиями. Вызванный для объяснения Шишкин, выражаясь жаргонным языком, сразу же «раскололся». Он признался, что проект канализации «обстряпал» он и получил третью часть его стоимости, а остальную сумму передал одному человеку для расплаты с действительным автором проекта и, может быть, для каких-то других целей. Кто этот человек? Клянусь, не знаю. Встречался с ним когда-то давно раза два. Ребята называли его Рыжим, а какая у него фамилия — неизвестно. Как с ним договаривался?
Вот и все, что удалось вытянуть из мелкого проходимца Шишкина. Позвонили по полученному от него номеру телефона. Чей-то женский, явно девический, голос ответил:
— Бюро по проектированию оборудования специального назначения слушает!
Вот тебе и на! Специальное оборудование, туманный адрес… Где искать это загадочное бюро? И поступившее с берегов Черного моря дело уже хотели отложить в разряд трудно расследуемых, когда тот же сотрудник, к которому оно поступило впервые, внес рациональное предложение:
— А что, если мы учиним проверку на главном почтамте? Может быть, это обыкновенный почтовый ящик, который может завести себе любая организация, имеющая солидную вывеску?
Проверили. Да, есть такой почтовый ящик на главном узле связи столицы. Узнали и точный адрес организации: Трехколенный переулок, 5. Так работники Угрозыска, выражаясь терминологией криминалистов, «вышли» на Рыжего, а потом и на Гошу Крашенинникова. А его дед, в свою очередь, «вышел» на милицию…
Когда начальника Галаховского отделения милиции его московские коллеги попросили поинтересоваться личностью Георгия Крашенинникова, он очень удивился. «Зачем могла понадобиться милиции эта во всех отношениях образцовая семья?» — подумал начальник. И решил, не передоверяя такого щекотливого дела никому, зайти к Фотию Георгиевичу домой и по душам поговорить с ним о его внуке. И вот, спускаясь по ступенькам милицейского особняка, начальник буквально нос в нос столкнулся с самим Фотием Георгиевичем.
— Вы к нам, Фотий Георгиевич? — спросил начальник.
— К вам.
— Ну вот! А я тоже собрался посетить вас.
Несмотря на явно комическую ситуацию, бывший водолаз даже не улыбнулся.
— Вы уже все знаете? — упавшим голосом опросил он.
Начальник милиции не счел для себя возможным воспользоваться выгодным оборотом дела и слукавить перед заслуженным ветераном.
— Ничего я не знаю, Фотий Георгиевич, — честно признался он. — Заходите и рассказывайте.
С трудом преодолевая волнение, старый эпроновец рассказал диковинную историю.
Вчера он, как и обычно, пошел купаться на озеро и присоединился к шумливой ватаге ребятишек.
— Что вы, дедушка, — сказал кто-то из них, — все ныряете на мели, где и мы. А вот ваш Гоша ныряет вон где! — и мальчишка указал на дальний угол озера. — Там пучина, а он не боится!
Когда мальчишки, вдоволь поплескавшись, убежали, Фотий Георгиевич поплыл к указанному месту. «Чего хорошего нашел там Гоша?» — думал дед.
Нырнув в первый раз, Фотий Георгиевич не увидел ничего примечательного, кроме коряг и камней. А когда нырнул снова, то четко разглядел прильнувший к огромному валуну четырехугольный предмет. Старый эпроновец нырнул в третий раз и поднял его. Это был
— Вы уверены, что записи сделаны вашим внуком? — спросил начальник милиции.
— Его рука, — твердо ответил ветеран ЭПРОНа. — Значит, и деньги под водой прятал он.
ЭПИЛОГ,
завершающий краткую, но поучительную историю из жизни Галаховки,
который при желании может стать прологом нового рассказа
об этом достославном подмосковном местечке
Рядовой милиции Семен Похвистенко возвращался с ночного дежурства… Простите, об этом возвращении мы уже, кажется, писали. И о том, как он задержал Ваську Рваного, совершившего ночной разбойничий налет на дачу Мизандронцева, прозванного в Галаховке Корабельщиком. И о странном заявлении внука бабки Гриппки, занесенном в милицейский протокол. К этому эпизоду остается добавить немного.
Рваный не хотел применять насилия. Он намеревался, не поднимая шума, выкрасть золото Корабельщика. Но старик оказал грабителю сопротивление, и тогда Васька пустил в ход нож…
Было ли у Мизандронцева золото? Да, было. Но, как выяснилось во время следствия, не так много, как предполагал Диогенов и как рассчитывал Васька Рваный.
Нет, идея ограбления не принадлежала Теоретику. Но он невольно его спровоцировал, придя к правильному умозаключению, что источником существования Корабельщика мог быть только созданный в свое время золотой запас. Ему же, то есть Теоретику, принадлежало и авторство в тех идейных мотивах, которыми якобы руководствовался Рваный. Разглагольствования Кая Юльевича о социологии, прошедшие через такой малонадежный трансформатор, как бабка Гриппка, толкнули ее непутевого внука на неверные выводы и непутевые поступки.
Раскрытие водочного дела, странная находка на Галаховском озере (приготовленная Гошей головоломка для милиции, о которой он упомянул в беседе с Диогеновым) вызвали у расследующих и исследующих организаций пристальный интерес к ЖСК «Лето». Происхождение этого детища Канюки и Диогенова стало предельно ясным, когда обнаружилось, что делами кооператива управляли такие вот люди:
Матвей Канюка, сын владельца большого скотооткормочного хозяйства и бойни;
Мизандронцев, хозяин судоремонтных мастерских на Волге;
Штутгофф-Лупоглазый, наживший в период нэпа огромное состояние на спекуляции лесом;
Кошатница, вдова полицейского пристава и дочь богатейшего в Сибири хлеботорговца;
Шок, сын владельца русского филиала фирмы «Зингер» по продаже швейных машин;
Фаддей Скурихин, отпрыск семейства, некогда знаменитого в Казани своим поставленным на промышленную ногу огородным делом.
ЖСК «Лето» до поры до времени надежно укрывал их и некоторых других людей, избравших целью своей жизни наживу, занимавшихся тайным промыслом и накопительством, об источниках которого не принято говорить вслух.