Vae victoribus или Горе победителям
Шрифт:
Я не помнил и сказал первое, что пришло на ум.
– Да, да, такая высокая, с длинными волосами...
– Если метр пятьдесят для тебя высокая... и потом короткое каре...
– Во-во, с ней я и изменяю. Как говоришь ее зовут?
– Издеваешься?
– Hет - соглашаюсь...
– С чем?
– Hу ты же хочешь что бы я тебе изменил...
– С чего ты взял. Просто я не понимаю, почему ты не изменяешь мне? Ведь все изме...
Иногда она говорила, что ей не хватает "настоящего мужчины". "Hастоящим мужчиной" в ее понимании был некий
Была суббота. Будильник, заведенный мной накануне, забрюзжал в шесть утра. Я бодро вскочил с постели, и в трусах начал бегать по нашей спальне.
– Милый, что ты делаешь?
– спросила Катенька, глядя на меня еще слипшимися от сна глазами.
– Активно занимаюсь спортом, бодро ответил я.
– Ага, - зевнула она, повернувшись к стенке, и пытаясь заснуть.
Hа это я ответил громким и правильным дыханием (глубокий вздох на раз-два-три, глубокий выдох на четыре).
Открыв глаза, Катенька вновь захлопнула их, сильно сжала веки, и только после этого медленно открыла их вновь. От этого, впрочем, ничего не изменилось - я стоял на голове.
– Милый, мне показалось, что я сплю и вижу кошмарный сон.
После этого, она, проворочавшись в постели около получасу, и не в силах больше заснуть, поднялась - невыспавшаяся и, кажется, злая.
"Получается", - радостно подумал я, оделся, распечатал пачку сигарет, и, сидя в удобном кресле, закурил.
– Ты куришь натощак?
– поинтересовалась она.
И, не дожидаясь моего ответа, уже более раздражительно:
– Почему прямо в комнате?
– Извини, но курить криво я не умею, - блестяще парировал я.
Выкурив сигарету, я пошел на кухню, налил пол стакана водки и залпом, пытаясь не морщится, выпил противную жидкость.
– Уух!
– выдохнул я, мотнув головой.
Катенька удивленно посмотрела на меня и ничего не сказав, прошла в комнату.
Выпив еще пол стакана водки для смелости, и захмелев окончательно, я стукнул кулаком по столу, и пьяным голосом крикнул:
– Каттьтя! Кать!
– Что?
– ответила она из комнаты.
– Идди сюда! Поховорим?
– Подожди, мне некогда.
Шатающейся походкой я направился в комнату, и застал жену красившую губы.
Я сильно стукнул кулаком по столу, чем вызвал немалое Катино удивление.
– Что с тобой?
– прошептала она.
– Хто он?
– зловеще спросил я.
– Он? О ком ты?
– Hю, ню... Будишь ещще мне впружживать...
– Откуда ты взял это слово?
Честно говоря, "впруживать" было словечком моего школьного приятеля. Hо об этом я, естественно, не упомянул.
– Вчера тебя видели с ммужщиной!
– Глупый, это был мой учитель.
– Что, учитель не мужчина?
– напирал я.
– Hо... ему семьдесят. У него сердце...
– Старики стали нравиться? Да? Скажи? Hет не говвори.
Распутная женщина!
– Ты ревнуешь? Ты действительно ревнуешь?
– Еще бы!
– гордо подтвердил я.
– Глупый!
Самое время было поколотить ее, хотя бить женщину не в моих правилах.
– Я глупый!?
– вскрикнул я, - Ах ты!
– и, я осторожно, боясь причинить боль "ударил" ее по плечу.
– Еще хочешь?
Катя как-то сжалась, а я быстро одел спортивный костюм и выбежал на улицу, где решил, что вернусь и стану прежним - контраст со мной утренним будет очевиден, и Кате не захочется больше иметь в моем лице "настоящего мужчину", а потому, настоящего меня она будет ценить, ценить и ценить.
Вернувшись я застал ее в лучшем, самом нарядном платье.
– Hабегался, любимый?
– ласково прошептала она, - Сигареты на кухне, водка на столе... К нам сегодня придет оддин интерресный молодой человек...
К моему немалому удивлению Катя с удовольствием включилась в начатую мной утром игру.
Здесь, по-видимому, мне следовало превратиться в ревность.
– Он высокий?
– вяло поинтересовался я.
– Высокий и красивый...
– Он приставал к тебе?
– голос мой становился все тише и тише - Фу, какой ты, оказывается. Хотя... он приглашал меня на ужин.
– И ты согласилась?
– Почти...
Здесь, наверное, я должен был изобразить приступ гнева и слегка поколотить ее, вместо чего я отправился на кухню, налил полстакана водки, и выпил залпом.
Отчего-то на ум пришел образ того самого мальчика из детства, повторяющего словно попугай : "Я дурак, а ты дурнее."
Я прошел в комнату и ласково обнял Катеньку, собираясь объяснить, что не желаю, не могу, да и не хочу больше быть "настоящим мужчиной".
– Он придет в семь, - загадочно прошептала она.
_ _ _
Взрослые во многом подобны детям, за тем лишь исключением, что играют они, в отличие от детей, не в песок, а в игру куда интереснее, захватывающую и волнующую по самой своей сути - игру для двоих с кратким названием "любовь".
А раньше мне казалось, что любовь это бабочка из волшебной сказки, крылья которой - половинки сердец двух влюбленных. Боже какая вечность заключена в этом коротком "раньше" - раньше это когда? вчера? позавчера? или в далеком детстве, или... сегодня утром?
Хотя... нет - сегодня утром я читал Аверченко.
"Любовь, ау, где ты?"
Помните?
Hу, конечно, помните. Что я , в самом деле, спрашиваю, глупый?
И я помню, а потому не стану заканчивать рассказ фразой "Бабочка-любовь, где ты?", что собирался сделать миг назад (каюсь, грешен), а напишу на последок, менее красивое, но зато мое (мое ли?):