Вакуумные цветы
Шрифт:
— А откуда вы родом?
— С Тирнаннога. Это часть первоначального архипелага, упирающаяся в Оорт.
Слова приходили сами собой, но были какие-то незнакомые.
Остальные инженеры не разговаривали, а спокойно работали и поэтому слышали, что говорила Ребел. Смуглый, коренастый белокурый парнишка с интересом поднял на нее глаза.
— О, я там был, — сказал он. — Мы все с Гибразиля, оттуда до Тирнаннога рукой подать, правда? Пару недель проехать в холодильной камере — и все. Моя семья в Стэниксе, слышала когда-нибудь? Как раз рядом с Блистервиллем.
Ребел беспомощно покачала головой:
— Блистервилль?
— Никогда не слышала о Блистервилле? Три ствола от Саргассо. Пятьсот тысяч человек.
Какая-то женщина подняла голову от сосуда с водяными мышами и сказала:
— Бьюсь об заклад, она полоумная, здесь их много. Знаете, избыток электричества плохо влияет на продолговатый мозг.
Стоящий около нее лесовод засмеялся и стукнул ее по плечу.
— Эй, послушайте, ребята, я не вру! Я правда с Тирнаннога. Я могу объяснить…
— Как воздушный кит вписывается в экосистему? Чем торгуют в Зеленом городе? Почему аногенные конструкты не едят? Каковы семь основных этапов приспособления к невесомости? — спрашивал крепыш. Он посмотрел Ребел в глаза и презрительно усмехнулся:
— Сколько костей в кисти твоей руки?
Ребел не знала ответов. Все эти сведения пропали вместе с ее первым телом. Она раскрыла рот, но слова не шли. Правая рука дрожала.
— Фрибой, вы собираетесь работать или хотите, чтобы я вас выпорола? — рявкнула седая женщина. Паренек воздел глаза к небу и повернулся к стеллажу с чашками Петри. Женщина сказала:
— Мы верим вам, милая.
— Но я, правда…
— Я могу сделать ей анализ крови, — предложил Фрибой. — Даже при приспособлении к силе тяжести сохраняются пять основных различий…
— Что я тебе сказала? — угрожающим голосом начала женщина.
Но Ребел была уже на полпути к двери. Она ступила за порог, как вдруг ее окликнул мужчина, до тех пор не сказавший ни одного слова:
— Что означают эти линии на твоем лице, детка?
По его тону Ребел поняла, что он приобщился к чудесам психотехники и точно знает, что обозначает ее маска.
Она закусила губу, но не оглянулась.
На проспекте ее поглотила толпа. Здесь было гораздо больше людей, чем в верхнем или нижнем городе, широкие коридоры напоминали тянущиеся в бесконечность площади. Ряды пальм делили поток людей на узкие ручейки. С высокого потолка свисали изображения звезд и планет. Тротуар был вымощен вышедшей из употребления валютой: серебряными талерами, золотыми кронерандами, зелеными керамическими рублями, — покрытой алмазно-твердым прозрачным настилом. По тротуару проходили богато одетые люди, полосы на лицах выдавали сотрудников финансовых компаний (страхование грузов, фьючерсные контракты на газ, страхование от банкротства). Поток людей уносил Ребел все дальше, и гнев, смущение и унижение сменились блаженным чувством растворенности в толпе.
Навстречу ей шла женщина в костюме пьеретты.
В море колышущихся темных накидок пышный белый костюм казался светящимся изнутри. Глаза пьеретты и глаза Ребел встретились, и женщина чуть-чуть улыбнулась. Толпа расступалась перед ней, как воды перед Моисеем, и женщина приближалась к Ребел плавно и неотвратимо, как ангел.
Ребел остановилась, пьеретта поклонилась и протянула ей белый конверт. Ребел взяла его и вытащила бумажный прямоугольник. Это была плоская рекламная голограмма. Сверху переливался тот же идеализированный образ Ребел Мадларк, который она видела в Новом Верхнем Камдене.
Ребел вопросительно посмотрела на женщину, та сделала книксен. С таким же успехом можно спрашивать стену. Ребел перевернула листок, на обратной стороне было написано: «Прошу встретиться для беседы». Она скомкала бумажку. Голограмма свернулась и исчезла.
Ребел утвердительно кивнула.
Женщина провела ее в ближайший банк. Они вошли в комнаты для переговоров, оставили позади несколько кабинетов, оборудованных для занятий сексом, и нашли обшитую ореховыми панелями нишу, где стояли только скамья и стол. Ребел села, пьеретта включила защитный экран и поглотители звука. Вытащила голографический генератор, водрузила его на стол, сделала книксен и удалилась.
Секунду передохнув и придя в себя, Ребел включила генератор.
Ребел всматривалась в небольшую лощину, очевидно, часть делового парка для предпринимателей с достатком выше среднего. Сначала Ребел решила, что в лощине лежит снежный сугроб. Но потом увидела, что это овальная площадка, выложенная белой плиткой. Единственным цветным пятном здесь был лежащий в центре красный молитвенный коврик. На нем, преклонив колени, откинув капюшон и опустив бритую голову, стояла одинокая фигура.
— Сноу! — воскликнула Ребел.
Камера дала вид спереди.
Фигура подняла голову и воззрилась на Ребел холодными, как у ящерицы, глазами. Белая, мраморная кожа, на лице шестиугольники снежинок и солнц. Это был мужчина. Прислушиваясь, он слегка наклонил голову.
— В каком-то смысле вы правы, — наконец проговорил он. — Сноу и я — части единого целого. — Такое же худое, почти бесплотное лицо. — У меня для вас сообщение.
— Кто вы? — спросила Ребел. — Кто вы такой и почему вы и Сноу — части единого целого?
Он резко качнул головой. Вероятно, этот жест выражал досаду. Или, может, он просто получал данные по какому-то другому каналу.
— Вопрос не относится к делу. Мне не поручено давать вам какую-либо информацию, кроме сообщения. Если вы не хотите его получить… — Он пожал плечами.
— Хорошо. Я вас слушаю.
Мужчина посмотрел Ребел прямо в глаза:
— «Дойче Накасоне» поручила группе наемных убийц уничтожить вас.
— Нет, — сказала Ребел. Она невольно так крепко сжала кулаки, что ногти вонзились в ладони. — Это нелепо. «Дойче Накасоне» охотится за моей личностью. Я нужна им живой.