Валентин и Валентина
Шрифт:
Карандашов (продолжая). И вот льют над ними слезы, жалеют, плачут, стенают! Ах, Ромео и Джульетта!.. Ах, кто там еще? Тахир и Зухра, что ли?..
Бухов. Карандашу апломб вечно заменял образование! (Перечисляет.) Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Дафнис и Хлоя, Зигфрид и Кримгильда, Франческа и Паоло!..
Очкарик. Онегин и Татьяна!..
Бухов. Фауст и Гретхен! Эгмонт и Клерхен!.. Хватит?..
Дина. Потрясно, Бухов!
Второй студент. Шапошников и Вальцев!
Очкарик. Все-таки в гуманитарных вузах больше влюбляются:
Карандашов. Насчет моего апломба и образования не будем. Вам нравится – пожалуйста! А по мне – это глупость, и я могу только презирать человека, который распадается и гибнет от любви!..
Дина. Ой, как бы я распалась и погибла!..
Карандашов. И грош цена такой любви, которая заслоняет человеку весь свет! Это патология и распущенность! Интеллектуальная, эмоциональная, какая хотите! Не может самая распрекрасная возлюбленная заменить человеку весь мир, не может!..
Бухов. Но и мир, как сказал поэт, не может ее заменить.
Первый студент. Зачем такие полюса? Вот мы были летом в стройотряде, и там у нас тоже, например…
Второй студент. Да кого любить-то, кого?..
Третий студент. Дайте сказать! Очкарик!..
Карандашов. Я еще могу понять, когда какая-нибудь дура, у которой нет в жизни никаких интересов…
Дина. Это он про меня.
Карандашов. …жрет десять таблеток снотворного оттого, что ее не любят. Но кто из вас может представить умирающим от любви Эйнштейна? Маркса? Ньютона?
Первый студент. Ну, почему? Маркс, например…
Бухов. Ты путаешь «рацио» и «эмоцио»!..
Карандашов. Да не бывает никаких ваших обезьяньих «эмоцио» у разумного человека! Это только дети живут чувствами! И нелепо почти в двадцать лет бегать в коротких штанишках! Нам и без того прожужжали все уши, что мы инфантильны, безответственны, что ничего нас не интересует. Не о любви надо думать, а о деле! Дел много, дел!..
Бухов. «Суров ты был, ты в молодые годы учил рассудку страсти подчинять»…
Карандашов. А, без толку!.. Вас научишь!..
Бухов. А я вот где-то прочел недавно: один старичок француз гордился тем, что всю жизнь любил женщин. А больше ничего не делал. И вся жизнь на это ушла!..
Второй студент. Ну, так французы вообще…
Дина. Как будто у нас нет таких старичков…
Карандашов. Ох боже мой!..
Очкарик. Карандаш и тут против!..
Карандашов. А что за охота повторять пошлости? У французов была великая революция, Коммуна, у них в Пантеоне лежат лучшие умы мира, а их все – жуирами!.. Скажешь: «француз», и уже улыбочка, скажешь: «француженка», и уже черт знает что!
Третий студент. Дайте мне сказать, братцы!
Первый студент. Послушайте, что мы все о любви да о любви! Кто читал «Сумму технологии»?
Очкарик. К делу! Ближе к делу! Мы собрались помочь или болтать? Если десятый «А» еще что-то значит для Вальки…
Карандашов. Надо поступать честно, а честные люди делают это не так!
Бухов (Карандашову). Может, хватит обличать?.. (Всем.) На самом деле! Как говорил Буратино черепахе Тортилле: тут не ругаться, тут помочь человеку
Третий студент. Мне слово, мне!
Карандашов. Я вообще могу уйти…
Второй студент (вдруг смеясь). А кто мультик смотрел про черепаху? Укатаешься! Очкарик! Химик! А ты смотрела?
Очкарик. Да погодите вы! Ничего я не смотрела!.. Валя!..
Валентин (встает). Ну ладно, братцы!.. Спасибо, что посотрясали воздух в мою честь. Разберемся сами…
Все умолкают.
Очкарик (обиженно). Ну, я не понимаю…
Дина. Ну а что, в самом деле? Кричим, кричим, а толку? Слушать, что ли, как Карандаш мораль читает? (Карандашову.) Когда у тебя будет жена, ты ее по полочкам разложишь?
Карандашов. Я сначала заведу полочки.
Очкарик. Перестаньте! Не хватало еще всем переругаться!
Валентин (Бухову). Потопаем?
Бухов. Сейчас… Эх, братцы, братцы! Что же деется-то, а? Вспомните, какая была стая!.. Мы были беспечные, веселые, мы ржали и дурачились с самого утра, все уроки подряд! Мы никогда не расставались, мы на самом деле держались как стая! Я всегда мчался в школу, как Валька теперь на свои свидания. А ты, Валька? Ты же был веселый, легкий человек! От любви, как говорил товарищ Маяковский, надо мосты строить и детей рожать, а ты тоже! Эх, стая! Не успели вылететь на волю, а уже холодно, уже неуютно нам? Ветер и дождь? А что ж дальше будет? Будем сидеть в тапочках у телевизора и ругать своих детей за двойки? Будем приходить в школу по одному, по два, как приходят теперь бывшие десятиклассники через десять лет?.. И не будем детьми, не будем жить чувствами, как призывает нас к тому Карандаш?.. А чем мы будем жить, пищеварением? Но оно, между прочим, тоже зависит от чувств!.. Мне скучно на вас смотреть. Человек влюбился, а мы устраиваем панихиду. И он сам сидит как покойничек. Вместо того чтобы петь! Вместо того чтобы устроить свадьбу! Ромео и Джульетта! Дафнис и Хлоя! Да неужели мы хуже этих средневековых пацанов, неужели мы не заслуживаем поэм и трагедий о нашей любви? Разве не так же стучат наши сердца, разве не тридцать шесть и шесть в нашей крови? Прокаженные мы, что ли, или уроды? Если бы я влюбился и меня запустили бы в космос, то я (откидывается, как космонавт, в кресле) …то я бы сказал: «Земля! Земля, ты слышишь меня? Земля, я так люблю эту женщину!»
Дина. Бухов! Солнышко! Правильно!..
Очкарик. Вот!.. Действительно!..
Бухов. Даю со стипендии десятку и предлагаю обмыть это дело сразу после сессии!
Голоса. Правильно!
– Ура!
– И я даю!
– Дайте сказать!..
Карандашов. Да остановитесь вы! Не будьте толпой-то!.. Проклятье какое-то!.. (Бухову.) То-то я смотрю, не зовут тебя в отряд космонавтов: догадываются, что ты будешь кричать оттуда глупости…
Дина. Ты надоел!..
Карандашов. Вы мне не меньше!.. (Валентину.) Влюбляйся, женись, но отвечай за это! И не обременяй своими любовями других! Можешь ты сейчас бросить институт, идти работать, снимать комнату, лишить мать своей помощи? Тогда валяй! Сломай все, уткнись в бабью юбку и живи!.. А через годик-другой я на тебя посмотрю!
Очкарик. Правильно! Именно это и надо делать! Перевестись на заочное, пойти работать, снять комнату.