Вальс в темноту
Шрифт:
Он вынул изо рта изжеванную манжету рубашки — он впился зубами, чтобы сдержать тяжелое дыхание, которое иначе бы вырвалось из его груди, и на ткани обозначилась водянисто-розовая полоса.
Через несколько мгновений он стоял, припав губами, словно в жарком поцелуе, ко входной двери.
Осталось совсем немного, и он чувствовал уверенность, что, даже если бы его сердце уже остановилось, а тело начал сковывать холод смерти, у него все равно хватило бы сил довершить начатое. Он был так близок к цели, что даже законы природы не могли бы ему помешать.
Он потянул ручку на себя, и дверь, неуверенным движением отделившись от рамы, открылась перед ним.
Он перешагнул через порог. Споткнувшись, упал на перила крыльца и замер, чтобы отдышаться.
Передохнув минуту, пошатываясь, спустился вниз.
Еще минута понадобилась, чтобы дойти до калитки и упасть всем телом на столб, словно это был стоявший острием кверху меч, пронзивший его насквозь.
Он был спасен.
Он вернулся к жизни.
Ноздри его наполнил забытый аромат — аромат свежего воздуха.
Теперь он шел по тротуару. Тень на земле от яркого солнца пошатывалась в такт его движениям. Перемещаясь так же неуверенно, как и ее хозяин. Ближайшей целью он сам себе наметил растущее на обочине дерево, в нескольких ярдах от него.
Он шел к нему, как младенец, который учится ходить, взрослый младенец. Короткими шажками на прямых ногах; выбрасывая колени вперед, как гарцующая лошадь, вытянув руки прямо перед собой, чтобы схватить приближающуюся цель. А потом, обняв ствол, припасть к нему всем телом.
А оттуда — к следующему дереву.
А потом — к следующему.
Но на этом деревья кончились. Помощи ждать было неоткуда.
Мимо проходили две женщины, неся на руках рыночные корзинки, и он загодя, чтобы они успели его заметить, вытянул руку, обращаясь к ним за помощью.
Они искусно увернулись от него, презрительно сморщив носы, и проследовали дальше.
— Как отвратительно — уже спозаранку! — услышал он слова одной из них.
— А им, пьянчужкам, все равно — что утро, что вечер, — откликнулась другая.
Он упал на колено, потом снова поднялся, кружась на одном месте, как раненая птица.
Какой-то прохожий на мгновение замедлил шаг и с любопытством взглянул на Дюрана. Тот воспользовался этим, чтобы обратить на себя внимание, и, шагнув в его сторону, снова с мольбой простер к нему руки.
— Помогите, умоляю вас! Мне плохо.
Прохожий остановился:
— Что с вами, дружок? Что вас мучает?
— Мне нужен доктор. Где его здесь можно найти?
— Есть тут один, в двух кварталах отсюда. Я как раз сейчас проходил мимо.
— Вы меня туда доведете? Боюсь, что сам я дорогу не одолею… — Человек то двоился у него в глазах, то снова принимал ясные очертания.
Его собеседник с сомнением взглянул на карманные часы.
— Я и так уже опаздываю, — поморщился он. — Но в такой просьбе я вам отказать не могу. — Он решительно повернулся к Дюрану. — Обопритесь на меня. Я вас провожу.
Они засеменили по дороге рука об руку. Дюран двигался, припав к плечу своего спутника.
Один раз Дюран вскинул голову и увидел то, на что другие глядят каждый день.
— Как чудесен мир! — вздохнул он. — Солнце светит так ярко, и все равно всем хватает.
Его спутник бросил на него странный взгляд, но промолчал.
Через некоторое время он остановился: они пришли.
Из всех домов в городе или, возможно, из всех домов, где принимали доктора, только в этом вход находился не на уровне земли, а на втором этаже. Туда вел лестничный пролет.
Это было новым словом в оформлении жилища, и в больших городах вырастали, как грибы, кварталы таких домов, облицованных плиткой шоколадного цвета, в которых первый этаж приобрел название «цокольного».
А то бы он в считанные минуты оказался в приемной у доктора.
Но добрый самаритянин, доставивший его сюда ценой потери десяти минут своего драгоценного времени, глубоко вздохнул, выдавая этим крайнюю озабоченность, и, доставая часы, еще раз вгляделся в циферблат, на этот раз от нетерпения раздувая ноздри.
— Я бы помог вам подняться, — объяснил он, — но я и так уже на четверть часа опоздал. Сами вы, конечно, не справитесь… Подождите, я сбегаю наверх и позвоню. А тот, кто выйдет, спустится и доведет вас до доктора.
Он взлетел вверх по лестнице, надавил на кнопку звонка и спустя секунду был уже внизу.
— Ну как, — спросил он, — теперь я могу вас покинуть?
— Благодарю вас, — прохрипел Дюран, вцепившийся в решетчатые перила у подножия лестницы. — Большое спасибо, я как раз теперь немного передохну.
Его спутник, сорвавшись с места, вприпрыжку побежал по улице, в направлении, противоположном тому, откуда они только что пришли, показывая, что действительно имел веские основания ссылаться на отсутствие времени.
Дюран, снова оказавшись в одиночестве, поднял глаза на дверь. Пока что она оставалась закрытой. Он перевел взгляд на соседнее с ней окно и в нижнем углу заметил картонную табличку, на которую они как-то не удосужились обратить внимание.
РИЧАРД ФРЭЗЕР,
врач
Часы приема: до 1 часа дня
Часы на колокольне какой-то находившейся неподалеку церквушки отбили полчаса. Половина одиннадцатого.
Вдруг сзади на его поникшие плечи опустились две мягкие белые ручки, нежно, но настойчиво сдавив их, а через секунду и сама она вынырнула из-за его спины и возникла перед ним, отрезая ему путь к дому.