ВАЛЮТНАЯ ЛИХОРАДКА
Шрифт:
Говоря про Мэдсона, он был известным бабником, и прекрасно понимал эту особенность женской природы, а потому мог наладить контакт с любой из представительниц прекрасного пола. Пользуясь своим опытом, он и сейчас выбрал тактику немого молчания, и сокрушенно поддакивал разбушевавшейся пассии. Двое же других «виноватых», таковыми себя совсем не считали, и будучи еще разгоряченные спиртосодержащими хмельными напитками, принялись активно защищать свое, как ими считалось, имеющееся у них непременно исключительное достоинство. Первым взял слово хозяин этого дома:
– Ты чего, «сучка», тут разоралась? Вали, вообще, на «хер» отсюда.
– Да, - поддакнул ему уже не в меру опьяневший брат прекраснейшей девушки, - проваливай! Нам тут и без тебя хорошо.
Видя, как после этих
Братца, под его протесты и выкрики, обильно «разбавленные» нецензурной бранью, Мишин, подхватив под руки, потащил прочь из дома. На пороге возникла заминка, так-как Алика необходимо было перевалить через семидесятисантиметровый порог, оставшийся после продажи половых досок. Здесь он заартачился, и начал активно сопротивляться, не желая покидать это ставшее ему уютным жилище. Такое поведение не было продиктовано ему какой-то разумной мыслью, просто игравшие в его крови спиртные напитки указывали на необходимость таких-вот нестандартных в обычных случаях действий.
Найдя на кого выплеснуть свою ярость, Хлоя стала активно помогать Майклу вытаскивать брата наружу. Поскольку, он давно уже не имел лишнего веса, а напротив, угадывался его довольно большой недостаток, то, вдвоем, справиться с этой задачей оказалось не так уж и сложно. Единственное, что сильно мешало, так это то, что не смотря на отсутствие мышечной массы, парень оказался довольно жилистым и разгоряченный спиртными напитками активно сопротивлялся, изворачиваясь, как только мог.
Не смотря на это не совсем уместное противодействие, двое сильных и энергичных влюбленных друг в друга людей, без особых затруднений, выволокли давно спившегося алкоголика наружу – прочь из этого полусгнившего вонючего подобия дома, и пока Мэдсон тащил его до машины, Хлоя своими восхитительными бесподобными ножками, обутыми в дорогущие ковбойские сапоги, не забывала подавать брату пинков, пытаясь таким образом выместить на нем всю накопившуюся в ее душе, в этот день, обиду и злобу.
Альберту была предоставлена честь возвращаться в Москву в багажнике иностранного автомобиля. Он, конечно же, сначала сопротивлялся и высказывал свое недовольство, но после пары убедительных звонких затрещин, полученных им от сестры, принял разумное решение смириться со своей скорбной участью, тем более, как ему было известно, у этой парочки еще осталось неизрасходованным, предназначавшееся ему очень вкусное пиво, и он непременно хотел его получить и сразу же выпить.
Когда погрузка самого сложного «груза» была закончена, Майкл не избежал своей участи испытать на своем теле крепость ковбойских женских сапожек. Лишь только он закрыл дверь вместительного багажника, как тут же получил два неожиданных пинка по своей заднице, один из которых больно остановился на ляжке. Понимая, что избиение этим совсем не закончится, он бросился быстро бежать, «нарезая» круги вокруг немецкой машины. Девушка не пренебрегла тут же погнаться за ним. Она считала, что этот самый наглый из всех, просто потому, что она его совершенно неожиданно для нее полюбила, имел наглость так смертельно ее оскорбить, что выражалось в том, что пока она скучала в машине, он же, тем временем, развлекался с хлещущими самогон жутко-пьяными мужиками. По мнению Хлои – это было непростительное особо-тяжкое преступление, которое каралось, как минимум смертной казнью, она же собиралась только, как следует, отдубасить своего ухажера.
Майкл понимал, что рано или поздно настроение девушки, которую, как он уже точно понимал – любит всем сердцем, непременно изменится, поэтому продолжал «бегать» от разъяренной «тигрицы» вокруг купленного им на краденные у русской мафии деньги шикарного
– Ну, все, аферист «хренов», магических кругов, нарезанных вокруг нашей машины на сегодня, думаю, хватит. Садись за руль и – поехали.
– Да, - невольно вырвалось у Майкла, когда он аккуратно садился в автомобиль, стараясь немного разрядить обстановку, - достанется же твоему мужу.
– А эту честь еще потребуется заслужить, - резко «отрезала» девушка, - парни, шляющиеся по притонам меня слабо интересуют. Я здесь вся извелась пока ожидала, когда кончится ваша приятная любознательная беседа. Я уже не знала, на что и подумать. А может этот бомж всех вас там «положил», и я буду следующей на очереди? Кто мог поручиться, что этого не случится? Под-конец, я набралась все же смелости, и сама пошла посмотреть, что у вас там происходит. Одному Богу было известно, какой мне стоило набраться смелости, чтобы переступить через себя и идти в этот убогий отдающий «бомжатиной» дом. Я, преодолевая страх, захожу, и что же я вижу, как мой милый (тут она, находясь под властью охвативших ее пламенных чувств, выразила Майклу настоящее свое отношение) спокойно сидит и смотрит, как два алкаша хлещут за обе щеки самогонку, а когда они еще, при нем, принялись меня поносить, тут я уже не выдержала и «взорвалась». И я очень надеюсь, что в дальнейшем подобного не повторится: меня, по крайней мере, будут ставить в курс своих планов.
Тут Хлоя «выпустив пар» замолчала, ловко «запустив камень в огород» Мэдсона, ставя его таким образом в курс: кто в этой экспедиции главный, а если даст Бог, и между ними возникнут какие-то более тесные отношения: кто и в этом случае будет всем заправлять.
В тот же момент машина тронулась с места, унося наших героев от дома, где жил человек, некогда заправлявший всеми финансами преступного мира, и, в настоящее время, не имевший денег даже на то, чтобы купить себе дешевую буханку черного хлеба. Однако, как следовало из его мировоззрения, все то, что с ним происходило, его вполне даже устраивало, и он плавно, но уверенно, продвигался к концу своей никчемной «опустившейся» жизни. Как только его дом освободился от непрошенных сегодня гостей, а голова, после полученного удара, незначительно прояснилась, он тут же отправился в угол, где у него были свалены похищенные прошлой ночью с дачных домов кинескопные телевизоры и, активно, под светом тускло мерцающей печки, принялся их разбирать, извлекая наиболее ценные детали, которые можно было, в этом случае сдать, лишь на лом черного или цветного металла, а на вырученные от этого небольшие деньги, купить себе спиртного и немного еды. Этот человек был однозначно счастлив, и ему не нужно было более ничего: ни денег, ни власти, ни машин, ни даже другого более прочного дома.
Наши же невольные путешественники покидали поселок с «тяжелым» неуспокоенным сердцем. Каждый тосковал по своей одному ему известной причине, и направляясь к славному столичному городу, компаньоны растрачивали в баке драгоценное топливо. Славно в этой ситуации чувствовал себя только один человек – это Ситнев Альберт. Он вполне оценил местный самогон и теперь предавался беспокойным пьяным грезящим сновидениям, тем более, что в багажнике, кроме этого, заниматься больше-то было и не чем.
Через несколько километров девушка, полностью овладев собой, обратилась к водителю:
– Майкл, ты извини меня. Сама не знаю, что на меня нашло. Если честно, со мной такого еще никогда не случалось.
– Не извиняйся, - ответил тот, - ты ни в чем абсолютно не виновата. Оказаться в чужой стороне, в Богом забытом селении, одна в машине, понятно какие в этот момент могут «залезть» в голову нелепые мысли, и как будоражится психика. Здесь я действительно виноват: надо было выйти и тебя успокоить, но я заслушался сказку – этого пережитка прошлого – и настолько погрузился в то, что наше положение почти безнадежно, что анализируя сложившуюся ситуацию, забыл обо всем остальном в этом свете. Нет, здесь, определено, вина только моя.