Валютный извозчик
Шрифт:
— За что?
— Если муж, то должен выполнять все, что мужу положено. — Она многозначительно повторила: — Что мужу положено. И не потому, что я спортсменка и у меня какие-то особые физиологические требования. Просто я сильная и могу постоять за себя, а другие женщины не могут.
— Может быть, тебе завести любовника?
— У меня есть любовники, — ответствовала гимнастка.
— И давайте говорить откровенно. В этих вопросах я двусмысленностей не приемлю. Если вы хотите пополнить их число, можете предложить услуги.
— Боюсь, как бы ты меня, того… — я показал на мягкое место.
— Не бойтесь, — Ася все воспринимала всерьез. — Во-первых, вы сильнее и тяжелее моего, и с вами легко не справишься. А во вторых, любовник — не муж. Его можно бросить. А муж — это свято. Это перед богом. И он должен выполнять все, что мужу положено. Если не захочет, заставлю. Так ему и скажите, если снова придет плакаться, — заставлю.
Я усмехнулся:
— Знаешь, я начинаю догадываться, от какого истощения умер твой первый супруг.
Я так погрузился в воспоминания, что не заметил, как открылась дверь и в комнату вошла она.
— Ася!
Она замерла.
— Бог мой, Евгений… Как тебя сюда занесло?
— Это тебя как сюда занесло?
— А я выправляю талии местным состоятельным дамам. А ты почти не изменился. Это за двадцать лет!
На самом деле не изменилась она. Такая же миниатюрная ладная фигурка, такое же легкое платьице в горошек. И детское курносое личико без единой морщины.
— Ты, наверное, уже большой начальник?
— Не без этого.
— Работаешь здесь?
— Только проездом.
— Надолго?
— В субботу улетаю.
— Жалко. Я бы охотно проверила, не постарел ли ты.
— Телом или душой?
— Оставим душу кому-нибудь другому, — своих склонностей Ася, судя по первому впечатлению, не меняла.
— Ну, что мы стоим, как пешки? Идем пообедаем где-нибудь. Ты где остановился?
— В «Опале». На Тронше.
— Гостиница так себе. Закажем обед из ресторана.
Ася развалилась в кресле.
— Ты давно в Париже?
— Почти пять лет.
— Как ты здесь оказалась?
— У тестя здесь дела. Он меня сюда вытащил.
— А муж?
— Замужество — это как мираж в пустыне: дворцы, пальмы, верблюды. Дворцы и пальмы исчезают, остаешься с одним верблюдом. Он сейчас в Америке, преподает. А я… У меня все в порядке. На днях собираюсь купить эту «Амазонку».
— Тебе кто-то помогает?
— Нет. Сначала работала тренером, потом директором-распорядителем. Подсобрала деньжат, оплатила первый взнос. Теперь всё на мне. Одно дело, когда тебе платят, другое дело, когда ты хозяйка.
— С тебя причитается.
— Приходи. Мужчина ты интересный. Подберем даму, которой ты по вкусу. Заработаешь. У вашего брата с валютой, небось, не густо.
Впервые за многие годы я не нашел, что ответить, и застыл с открытым ртом.
В дверь постучали. Официант принес обед. Ася не удосужилась накинуть на себя простыню, и молодой официант искоса, с удивлением и не без любопытства, посматривал на нее, медленно расставляя блюда.
— Прежний хозяин разорился? Поэтому продает? — я давно ждал подходящего случая задать этот вопрос.
— Почему разорился? Наоборот. Когда я стала работать директором, а фактически главным распорядителем, дела пошли хорошо. Он прилично заработал. Еще какое-то наследство выпало. Купил гостиницу с рестораном, в Шантии. Говорит, всю жизнь мечтал. Может, и вправду мечтал.
— Гостиница хорошая?
— Хорошая. Недалеко от замка. Называется «Орион».
— Его зовут Марк?
— Да.
— Расскажи о нем.
— Поняла. Он жулик.
— Это прискорбно. Скажи, чем он занимался в последние дни.
— Как всегда, ничем.
— Никуда не уезжал?
— Нет. Хотя… он ездил в Амстердам.
А вот это очень интересно.
— Зачем?
— А кто его знает! Что еще?
— Он крепкий парень?
— Кто? Марк. Расплывшаяся свечка.
— С ним как надо? Ласково с обманом или по-крутому?
— По-крутому.
— Какое-нибудь слабое место?
— Малолетки.
— Имел дело с полицией?
— Да. Один раз из-за какой-то тринадцатилетней потаскухи. Пару раз — через таможню вез незадекларированный товар.
— Какой?
— Не знаю. Хотя… Только не смейся. Вез в Грецию французские презервативы. Но каждый раз отпускали.
— Отсутствие улик?
— А как же!
— Как звали малолетку.
— Ту, с которой его застукали? Люсетта. Но были и другие.
— Сейчас кто?
— Дочка нашей клиентки. Толстая в мать. Имя не знаю.
— Знаешь ли ты такого Плеко?
— Да. Это приятель Марка.
— Что ты о нем знаешь?
— Ничего. Вежливый человек. Марк меня с ним не знакомил.
— Кто он такой, по твоему мнению?
— Бандит.
— Почему ты так решила?
— Когда он приходил, они с Марком запирались в душевой.
— Почему?
— Там не прослушаешь.
Я вспомнил свою беседу в Сандунах и улыбнулся. Потом спросил:
— Марк и этот Плеко, они наркотиками не занимались?
— Не знаю.
— Ты сказала, что Марк недавно ездил в Амстердам. Кто-нибудь заходил к нему незадолго до отъезда.
— Да. Один русский. Топалов. Он граф, из старых.