Валютный извозчик
Шрифт:
Кики согласилась, а он продолжил:
— Но наркотики меня однажды спасли. Да-да! Один субъект написал на меня донос, будто я не очень честно принимаю ставки на скачки — это в принципе было правдой — и что я помогаю некоторым дамам скрывать секреты от их мужей, что тоже не ложь. Но он еще написал, будто я сбываю наркотики. Это его погубило. Комиссар семнадцатого округа Луи-Жак Эммануэль — представляешь, с такой фамилией живет всю жизнь с одной женой!
— сказал: «Мишеля я знаю уже десять лет, он никогда не будет заниматься наркотиками, а посему это пасквиль, и рассматривать его я не буду».
— Что ты знаешь про Топалова?
— Я тебе сказал, что последние полтора года его не видел. Ну, а в прошлом… Не волнуйся, Эжен, не расскажу даже под пыткой.
— Как твое мнение, если Топалову надо будет продать необработанные камни, к кому он обратится?
— Ах, вот в чем дело! Я не знаю. Раз он связался с наркотиками, у него должны быть новые приятели. Вычеркни его из своих друзей, Эжен. А если он камни взял и деньги не отдал, спиши в убыток.
Наверное, он прав.
— Еще есть вопросы?
Больше вопросов у меня не было.
— Тебе правда понравилось, как я пою Брассенса?
— Правда.
— А ведь я хорошо знал Жоржа. Подумать только, его уже нет почти десять лет! Как летит время! После войны мы дружили. Именно Жорж подсказал мне идею с отгадыванием пола младенцев. Я на этом прилично заработал. Мы жили на эти деньги почти год.
— Что за идея? — вежливо поинтересовался я.
— Я предсказывал пол младенцев за восемь месяцев до рождения. Тогда еще медицина не доросла до того, чтобы узнавать пол ребенка до появления на свет. Мой метод был прост. Я раздавал родителям анкету. Те должны были указать дату зачатия, ответить на вопросы антропологического, медицинского и интимного характера, вложить в конверт всего десять франков и послать в клинику. Условия честные. Если пол отгадан — деньги наши. Если нет — деньги возвращаются.
— Ну и в чем секрет? — удивился я.
— Я всем без исключения писал: у вас родится мальчик. По статистике мальчиков и девочек рождается приблизительно поровну. Таким образом, в пятидесяти процентах правильный ответ обеспечен.
— А как же с другими?
— Они на радостях или забывали про меня, или стеснялись требовать назад такую мизерную сумму. Ну, а если просили, я посылал мамаше розу, поздравлял отца с рождением очень красивой девочки, будущей матери, и спрашивал, в какой банк перевести деньги. После этого только порядочная свинья требовала вернуть десять франков назад.
— Я бы точно не потребовала, — вздохнула Кики.
— И как все кончилось?
— Не как, а где. В полиции. Я им объяснял, что моя идея приводит к повышению рождаемости в нашей стране, что это важная государственная задача…
— И в результате?
— Отсидел год. Кстати. Один из моих, если так можно выразиться, клиентов содержит отличный ресторан недалеко отсюда. Я ему предсказал троих мальчиков. Троих мальчиков! Рекомендую заглянуть. «Дикая утка». Буйабес у него лучше, чем в Марселе на Бельгийской набережной.
Всё. Больше ничего я не узнаю. Можно ехать в Марсель, послать депешу из генконсульства и потом за деньгами в Браззавиль.
А Мишель продолжал:
— Знаешь, кого я вчера видел в этом ресторане?
— Кого?
— Марата.
Я насторожился:
— Какого Марата?
— Из вашего ЦК.
— Кузякина?
— Я просто удивляюсь, как человек может жить с такой труднопроизносимой фамилией.
— Где этот ресторан?
— На полпути отсюда до Монпелье. Мне сказали, он там бывает каждый вечер. С какими-то типами. И дамы при них.
— Ты их знаешь?
— Я знаю весь Париж. Знаю Лазурный берег. Этих я не знаю.
Он повернулся к Кики:
— Вы пьете кленовый сироп?
— Нет, — удивилась она.
— А вам и не надо. У вас замечательная фигура, а тебе, Эжен, пора начать. Ты не пьешь кленовый сироп, потому что не знаешь метода канадского профессора Джуделя-Джонсона. Он доказал, что кленовый сироп сжимает скелет человека. Многие женщины стесняются широких плеч, больших ступней, высокого роста. Если пить кленовый сироп, то женщины смогут стать более миниатюрными, более женственными. Я продавал этот сироп…
— И чем все кончилось на этот раз?
— Не чем, а где. В полиции. Сначала представитель канадской компании, с которой я заключил договор о распространении кленового сиропа во Франции, сообщил мне, что расторгает договор и порекомендовал двадцать пять лет не появляться в Канаде.
— Почему двадцать пять?
— Это срок давности за подобного рода нарушения в Канаде. Ну, а во Франции…
— Что во Франции?
— Отсидел год. Ты никогда не пробовал петь, Эжен?
— Нет.
— Ты с твоей прелестной спутницей мог бы петь под Стон и Шарден. У меня есть знакомый в Нанте, он все устроит.
Я обещал подумать. Потом мы попрощались и ушли.
— «L’awentura, c’est la vie que je m`ene avec toi (Вся жизнь с тобой — сплошная авантюра), — по дороге к машине пела Кики припев известной песни Стон и Шарден. А потом сказала: — И точно с тобой сплошные авантюры.
Сели в машину. Кики включила зажигание:
— Ты знаешь, что скажет американка, когда ее познакомят с такими людьми, как Мишель? Она объявит, что это очень деловой человек и у него есть чему поучиться. Немка сразу побежит в полицию. А итальянка обрадуется: надо выдать за него двоюродную тетку Джильду, она тоже очень веселая, через год она выйдет из тюрьмы, тогда и познакомим.
— А француженка?
— Скажет матери: ты знаешь, мама, меня, наверное, скоро посадят.
43. Кузякин
Поворот Кики не прозевала. Машина нырнула в зелень кустов и оказалась на извилистой дороге, бегущей вдоль моря. Кики затормозила у двухэтажного дома с горящей рекламой «Дикая утка».
— Нам столик с видом на море.
Метр, широкоплечий атлет — такие бывают на обложках мужских журналов — развел руками:
— Очень жаль, мадемуазель, что вы не позвонили заранее. Сегодня у нас много посетителей.