Валютный извозчик
Шрифт:
Я знал эту площадь.
— Был.
— Ровно через час. Вас устроит?
— Устроит.
И повесила трубку.
Африканские кварталы — это респектабельные районы на северо-востоке Рима, построенные при Муссолини, что по римским меркам почти современность. Называются они африканскими из-за названия улиц: виале Сомали, виале Эфиопия.
Влетев на площадь, я сразу заметил на углу маленькое кафе.
Я вошел, взгромоздился на высокий стул у бара, заказал эспрессо.
— Короткий? — спросил бармен.
— Да.
— Сахар?
— Нет.
— Сливки?
— Нет.
Пока
В этой угловатой спортсменке с неровно подстриженными рыжими волосами, стянутыми яркой красной лентой на лбу, с аляповато размазанной выше губ почти до носа карминовой помадой, в солнечных очках ромашкой, даже самый верный поклонник не узнал бы всемирно известную актрису.
Когда-то, лет двадцать назад, она сама пришла в советское посольство. Смазливую, с горящими глазами, ее тогда много снимали в кино. Пьесы с нею в главной роли уже в те годы успех имели не только в Италии: местный театр объехал с ними полмира. В отделе культуры компартии подтвердили: убеждений она самых прогрессивных и рекомендовали ее. Проходила она в Москве под кодовым именем «Электра».
За новое дело она взялась активно, так активно, что временами приходилось ее сдерживать. Экзальтированная по натуре, она умела заставить верить себе и на сцене и в жизни. Когда после спектакля, в древнегреческом хитоне, она являлась на дипломатические приемы, на политические «парти», на митинги в университет и говорила о справедливости, о том, что «хоть что-нибудь да надо уступить тем, кто ничего не имеет» — это впечатляло. Среди ее поклонников было так много интересных людей и так подробно она пересказывала, о чем говорилось в ее присутствии — поистине профессиональная актерская привычка запоминать текст — что после встреч с ней исписывались целые тетради; писать сама она отказывалась. Ко мне она относилась с особой симпатией, в Москве это знали и посмеивались.
Размолвка произошла в 80-м. После ввода войск в Афганистан и ссылки Сахарова она наговорила такого! Да еще про Брежнева персонально! Но окончательно рвать не стали: ко всем неприятностям, скандал с известной актрисой… «Как зайцу нехорошая болезнь, — хмыкнул тогда Колосов. — Надо подождать».
И правда, когда полгода назад я будто случайно встретил ее в Париже, она сама подошла ко мне:
— Почему не звоните?
— Да так как-то, — замялся я.
— Вы ведь не отвечаете за ваше руководство. У нас с вами почти одна и та же профессия. Мы произносим тексты, которые написали другие.
— Вы правы.
Тогда она подошла ко мне вплотную и заговорщическим тоном произнесла:
— Звоните только вы. Я не хочу менять связников. Потом рассмеялась и громко сказала:
— Я действительно очень консервативна.
В это время ее кто-то позвал. Она сказала на прощание:
— Непременно звоните.
И скрылась в лифте.
Теперь мне дали установку возобновить с ней контакты. Тем более, что, по имевшимся у нас данным, она могла со дня на день стать министром культуры.
Рядом подсел какой-то скуластый парень.
Я придвинулся к нему и, не поворачивая головы, прошептал:
— Правда, красивая женщина справа от меня?
От удивления парень открыл рот:
— Это смотря кому… — Потом покосился на женщину и тоже прошептал: — Вообще-то ничего. На один раз.
Я повернулся к Электре:
— Видите, молодому человеку вы тоже очень понравились.
Потом парень ушел, а Электра, почти не разжимая губ, отчетливо произнесла:
— Вам нужно, чтобы я взорвала что-то?
Я обалдел. Увидав мое замешательство, она рассмеялась:
— Тогда зачем я маскировалась?! Ничего взрывать не будем?
— Не будем.
— А воровать?
— И воровать не будем.
— С вами скучно. Знаете, мы на сцене только и делаем, что убиваем, обманываем. И, честно говоря, хочется в жизни никого не убивать и ничего не воровать.
— А любить? — спросил я.
— О да, это лучше делать в жизни.
Потом она снова спросила тихо:
— У вас ко мне какая-нибудь профессиональная просьба.
— Нет. Я просто предложил начальству возобновить с вами дружеские связи. Просто встречи — и ничего больше. Для встреч выделили меня.
— И правильно сделали, что вас. Заезжайте ко мне. Если нет спектакля, то вечером я всегда дома.
Она протянула мне визитку. На обратной стороне был нарисован план, по которому можно найти ее виллу.
— А теперь до свиданья. Мне еще надо успеть сегодня убить пару римских легионеров.
И легко поднявшись со стула, она ушла.
Поистине: «Уже не молода, но все еще прелестна».
39. Листьев
Оставалось еще одно дело. Я набрал номер, который долго запоминал в Москве. Подошла женщина.
— Синьора Игельвертора, пожалуйста.
Синьор подошел тут же.
— Вы оставили машину с зажженными фарами. Игельвертор поблагодарил, я повесил трубку. Если Игельвертор понял пароль — а в этом я не сомневался — он будет ждать меня в отеле «Бельведер». О встрече с этим человеком начальники не узнают.
На самом деле настоящая фамилия Игельвертора — Листьев, и он бывший мой коллега. Ни я, ни мои друзья не сомневались, что виноват был тогдашний резидент. Банальная в принципе история: жена в Москве, а тут авария, вроде бы ничего серьезного, но от резидента не скроешь, машина помята. И еще оказалось, ехал он из ресторана, понятное дело, навеселе, и не один, а с секретаршей торгпредства, и в третьем часу ночи. Резиденту бы не раздувать, Листьев — не новичок, двадцать лет стажа, второй человек в резидентуре, а он — послу, тот — в партком; словом, начали «дело». И Листьев «ушел». Ребята из отдела, как водится, «осудили», а жене помогали, чем могли. Более того, Листьев давал деньги в Риме кому-нибудь из бывших своих коллег, те их тратили, а по приезду в Москву возвращали жене в рублях.