Вам хорошо, прекрасная маркиза?
Шрифт:
– Забыла! – улыбнулась я и достала из коробки ватно-бумажного хозяина зимы. – Раритет. Охраняй нашу елочку и жди нас. А где же твой красный мешок? Ах, вот он! Раритет чуть не рассыпался на части. Артур, смотри. Тебе нравится?!
Еще бы он не кивнул! Я бы на него тогда обиделась.
Ничего не происходит. Ничего не происходит. В наших отношениях по-прежнему остается непонятный мне холодок. Впрочем, чего уж тут непонятного! Когда перед глазами мужчины маячит целое состояние, кроме него, он ничего больше не видит. Это для нас, слабых созданий, гораздо важнее чувственная сфера, а не материальное благополучие. Это мы, эфемерные произведения природы, можем питаться одним нектаром, перепархивая с цветка на цветок. Это в наших головах романтическая дурь сочетается с бескорыстием и верностью… Мужчины – они другие. Им ближе всего материальное, потому что именно им кормить нас, романтических созданий, порхающих по жизни с цветка на цветок. Так в них заложено высшими силами. Такая у них программа, путь выживания всего человеческого. Правда, кого будет кормить Давыдов, совершенно непонятно. Я его, судя по отсутствующему виду, мало интересую. Может быть, пора согласиться на секс?
Я искоса посмотрела на его горделивый профиль.
И как ему это предложить, чтобы он не счел меня полной идиоткой?
– Артур! Давай займемся… сексом, – просипела я последнее слово еле слышно.
Он даже не повернул головы в мою сторону.
Все. Я его потеряла! Правильно девчонки говорили, что на третий день знакомства секс мужчине уже необходим, иначе он задумается о другой женщине. Ах так! Пусть думает, раз он такой вертихвост! А я-то была практически в него влюблена! Я была готова отдать самое ценное, что имела, – свою гордость… Я практически наступила на горло собственной песне… «Все хорошо, прекрасная маркиза. Все хорошо, все хорошо!»
Давыдов курил и не подозревал, какая буря чувств только что пронеслась в моей голове. С одной стороны, хорошо, что не подозревал. Но с другой – пусть знает, что я боюсь его потерять. А я боюсь? Еще как! Но я чувствую, что уже теряю его, уже теряю. Это дурацкое письмо, обещающее целое поместье! Оно – причина моих бед. Если я его найду, то немедленно уничтожу. Извините, дорогой Артур Олегович, но в любви каждый старается сам для себя!
– Так чем ты предложила нам заняться? – задумчиво произнес Артур.
Я буду выглядеть полной кретинкой, если повторю то, что только что сказала.
– А ты умеешь собирать кубик Рубика?
Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.
Я так и знала! Он ничегошеньки не понял.
– Кубик Рубика? Зачем?
– Предложи что-нибудь другое, – пожала я плечами.
– Кэт, – он подмигнул, – а не заняться ли нам се…
– Еще чего! – вспылила я, краснея. – Я честная и порядочная девушка!
– И о чем же думает честная и порядочная девушка? – хитро прищурился Давыдов.
– О сексе, – призналась я. – Это ты думаешь о нем!
– Я? Я всего лишь собирался предложить заняться се…
– Вот! Вот! Опять!
– Заняться сегодня подготовкой к праздничной ночи! – выпалил он и рассмеялся.
Я почувствовала себя неуютно.
– А чего ее готовить? Переоденемся, Луша салатов нарежет, сядем, все съедим и выпьем.
– Ну, по большому счету и вкратце так. Но я обычно просматриваю коробку с фейерверками. Сортирую те, у которых истек срок годности. Это обязательная процедура, чтобы избежать бед.
– Фейерверки?! – обрадовалась я. – У нас еще будет салют?! Как это здорово!
Не слишком ли я радуюсь? Вон какой важный и значимый он сразу стал!
– Деньги в воздух. Не понимаю тех людей, которые тратят деньги на яркие недолговечные вспышки.
– Я тоже их не понимаю, – согласился со мной Давыдов. – Но отец любил салют. И каждый год покупал новые упаковки. Если не хочешь подниматься со мной на мансарду, я схожу один.
– Нет! Я пойду. Как раз закончила наряжать елку и думала, чем бы заняться… х-м…
Мы поднялись на мансарду, слабо освещенную несколькими лампочками. Артур достал с антресолей коробку, полную ярких упаковок. И мы принялись рассматривать числа. Процедура не заняла много времени, если бы Артур внезапно не начал рассказывать, как какой фейерверк взрывается и на какие красивые огоньки распадается. Я заслушалась! Представила, насколько это красиво. Нечаянно придвинулась к нему ближе. Подумала, что если человек умеет так увлеченно рассказывать другим о чуде, то он настоящий волшебник.
Да, я выбрала классного мужчину своей мечты!
Вернее, это он меня выбрал. Или все-таки я его…
У нас произошла такая путаница, что уже неважно, кто первый начал.
– Я покажу тебе, как его запускать. Зажимаешь в правой руке, а потом…
– А потом, – повторила я шепотом.
– А потом… У тебя очень красивые глаза, Катя. И губы…
Он наклонился низко-низко, и я затаила дыхание, боясь спугнуть эту секунду. Боялась, что он так и не сможет меня поцеловать. Вдруг его что-то отвлечет, что-то помешает нашему единению сердец…
И когда я уже чувствовала его дыхание возле своих губ…
…зазвонил телефон!
В кармане моих джинсов.
Все по закону подлости.
– Не отвечай, отключи его, – прошептал мне Артур, касаясь губами завитка моих волос.
И тут я струсила.
– Как это не отвечай, – дернулась, привстав, и ударила его подбородок своим затылком. – А вдруг это Заславский?!
– У! – просипел Давыдов, хватаясь за ушибленный подбородок. – Заславский?! Тебе в данную минуту Заславский ближе и дороже, чем я?!
– Нет! – поспешила я оправдаться. – Он дальше и дешевле!
– Дешевле?! – поразился Давыдов.
– Ну, я имела в виду… Да какая разница! Я должна ответить.
– Отвечай! – возмущенно согласился он, вскочил и принялся ходить по мансарде.
– Я слушаю… я… Ванда Вольфовна! Я же говорила, что это очень важный звонок. Что? Нет, со мной все хорошо…
– Разумеется, любой звонок важнее моего… нашего… наших… тьфу!
– И вас с наступающим новогодним праздником! Конечно, мы о вас думаем! Только о вас с Заславским и думаем. Нет, мы не забыли старую лошадь… Ох, что я повторяю… Давыдов! Не мельтешите! Я из-за вас Ванду Вольфовну лошадью обозвала. Вернее, это она так сказала, а я повторила из-за вас!