Вам куда, или Женихи
Шрифт:
Надёжными и непоколебимыми оставались тогда только жених с невестой и добродушные, искренние жители белорусской деревни, принимающие нас. Расселили нас по всей деревне, укладывали спать на пуховых перинах и поили горилкой.
Забавно было, когда за свадебным столом разлили огнедышащую горилку и мы, не пьющие девчонки, забеспокоились. Тут в зале вырубился свет. Я быстро сообразила выплеснуть содержимое рюмки в подвернувшуюся в темноте тару. Но не тут-то было! Освещение быстро восстановили, а мне был громко вынесен вердикт:
– Так она просто стесняется пить при свете. А в темноте-то, пожалуйста, всё выпила. И рюмка снова была наполнена до краёв с возгласами:
– Пей до дна, пей до дна!
Зато
Спасибо, Коля! За твою незабываемую белорусскую свадьбу.
Там нас всех, конечно, называли – Москвичами.
А на самом деле, у нас в вузе учились ребята из всех уголков тогда ещё огромной страны. Москва – это большой плавильный котёл, в котором Москвичами становятся люди разных национальностей. Так было и будет всегда. А пока мы ещё, как свежевыпеченные булочки, с ароматом своих мест рождения. С разными говорами и акцентами, верованиями и обычаями. И этими различиями интересны и удивительны друг для друга. Москва, как бы учила нас тому, что Мир – это не только твой сосед Толик, но и много других людей с интересными именами, цветом волос, глаз, кожи.
И, кстати, впечатления тех лет об одном-двух людях, ребятах какой-то национальности могли составить представления о целом народе. Например, о грузинах, как о горячих, но весёлых и добродушных людях. Которые считали, что "в Сибири по улицам ходят медведи".
Об азербайджанцах, как о спокойных ценителях женской красоты. Вспоминается парень из комнаты напротив, который выходил, вставал в дверях, опершись о косяк и оглядывал длинный коридор. Стоило только кому-то выйти из нашей девичьей комнаты, он кричал вслед: «Вот красавица, Светильник нашего этажа!!!»
О русских греках, живущих на Кавказе, но хранящих свои традиции и непроходящую страстную любовь к зажигательному греческому танцу «Сиртаки» и горячительному напитку «Метакса». Которые всегда вовлекали нас в это действо головокружительного, крепкого хоровода и распитие дефицитного напитка, привезённого «дядей, братом, сватом, чуть ли ни из самой Греции!»
Ребята из Дагестана учились на нашем потоке – степенные, взрослые аксакалы.
С ребятами из Чечни было сложнее. Я была знакома с одним парнем, который на первом курсе помогал мне писать шпаргалки и очень уважительно ко мне относился. Кстати, по стечению обстоятельств мне попался вопрос, на котором я воспользовалась шпорой написанной его рукой. Потом мы разъехались в разные общаги. И случай нас свёл только на четвёртом курсе, но это был уже какой-то другой человек. Он чуть не выбил нам дверь в комнату просто так, даже не зная кто там живёт. Я открыла ему дверь и, слава богу, он меня узнал и оставил в покое "в память о чём-то добром и чистом из прошлого". Для меня это было удивительное "преображение человека". В нём появился какой-то вызов, агрессия. А зря. Мы все в одном котле.
В тот период зрел распад СССР, межнациональные конфликты и, в частности, чеченский конфликт. К сожалению, это находило отражение и в нашей студенческой среде, растекаясь какой-то серой кляксой. Всё чаще мы слышали о межнациональных спорах, столкновениях, драках. У меня всегда в таких случаях возникал наивный вопрос:
«Зачем?»
Что нам тогда было делить кроме знаний, шпаргалок и общей крыши над головой? В жизни ведь столько всего прекрасного и увлекательного.
Пока жизнь бурлит, звучит многоголосьем. Мы учимся, сдаём сессии, пишем шпаргалки. Едем в колхоз убирать свеклу и морковку. Влюбляемся.
Тогда же, в начале своей студенческой жизни, я чуть не вышла замуж за парня из западной Украины. Вернее даже вышла – в своей голове. Там то я была смелая. Как в анекдоте: «Он пригласил её в кино, а она в тот же самый миг нарядилась в белое пышное платье и фату, вышла за него
Он был красавчик – черноволосый, высокий, стройный, глаз горел. Мне вспомнилась фотография, которая висела на стене, в доме моей бабушки.
«Деданька», так ласково называла его моя бабушка, смотрел с фотографии озорным, внимательным взглядом светлых глаз. В казацкой фуражке, из-под которой выбивался кудрявый смоляной чуб. Мой предок, пра- пра- прадед, который когда-то, ещё в девятнадцатом веке, увёз свою семью по чьему-то приказу в холодные и снежные края. И через много-много лет родилась я. И теперь с восторгом и интересом смотрела на этот портрет красивого мужчины – белобрысая, маленькая девчонка, с такими же ясными, светлыми глазами. И кровью ещё многих родных людей, возможно разных национальностей, объединённых понятием – русские. Каких только кровей в нас не намешано.
Буквально пятьсот-шестьсот километров на Восток от Москвы и на берегах красавицы Волги вы найдёте: чувашей, мордву, марийцев, калмыков… А дальше, татары, башкиры и так до Урала и Сибири многонациональное братство «русских» людей.
А сейчас, глядя на парня всколыхнулась одна из частей крови моих предков. И угасла. Я пока только смотрела на мужчин широко раскрытыми глазами, как на ту фотографию Деданьки.
Глава четвертая
Выбор
Вяжите крепче золотые нити
И каждый миг молитвенно стелите
Свою любовь, как маленький ковёр.
М. Цветаева
У меня с детства были идеалистические представления о мужчинах. Папа присутствовал в моём глубоком, мало отложившемся в воспоминаниях, детстве. А потом существовал, как мифический герой – положительный, хорошо зарабатывающий, но так ни разу не нарисовавшийся в реальной жизни. Был ещё из мужского пола в моём "бабьем царстве" – дядя, мамин брат. Суперположительный герой, увлечённый своей женой, своей жизнью "душа в душу" без детей. И три мужских, сердечно хранимых, фотопортрета в бабушкином доме: деданьки, мужа и сына.
Я вышла из женской стаи и мужчины были для меня малоизученными объектами. Близко взаимодействовать с ними я не умела. Мне ещё предстояло пройти этот длинный путь изучения мужчин не только на портретах.
Ааааа, ещё же был "мужчина" – принц из сказки. Вернее, из удачно поставленного чехословацкого фильма "Три орешка для Золушки". Который в детстве я смотрела всегда, когда его показывали по телевизору с трепетом и воздыханием о прекрасном принце. Золушкой я себя не считала, а вот красота этого фильма запала в душу. Всё было сказочно красивым – и актёры, и костюмы, и музыка. Всё завораживало и увлекало, а к красоте и гармонии я была неравнодушна с детства. Этот идеализм стал такой поролоновой прокладкой между мной и мужчинами. Их притягивало и мягко отталкивало: "Нее, не прыыынц!"
Когда очень хочешь чего-то, может и сбыться. Хочешь принца – вот тебе принц. С ним мы познакомились ещё на подготовительном отделении. Знакомый парень привёл весёлую толпу к себе в комнату. В общежитие, где селили иностранцев из нашего вуза. Сидели, смеялись и тут появился Он.
– Мой сосед, из Чехословакии, – представил его приятель.
– Вета, – промямлила я, заливаясь румянцем.
Он мне сразу понравился. Такой весь гладкий, складный, улыбчивый. С аурой – чистоты, красоты, обаяния и… Недосягаемости. Возможно, таким его рисовало моё воображение. И он был из Чехословакии, как и мой сказочный герой. Всё сошлось в моей голове. Не хватало только "трёх орешков", как в сказке.