Вамфири
Шрифт:
(«Дарси Кларк? Это был он? Слава тебе, Господи!»)
Кайл с облегчением вздохнул, а вслух произнес:
— Послушайте, Джон, лучше бы вам прочитать мой доклад относительно нашего молчаливого партнера. Вы знаете, тот, что был написан мною восемь месяцев назад.
(«Речь идет о первом появлении Кифа».)
— Нашим сотрудникам, возможно, потребуется максимальная помощь. Не думаю, что в этом случае стандартной экипировки окажется достаточно. Мне следовало позаботиться обо всем раньше, но я не предполагал, что молодой Ю. Б, настолько хитер.
(«Оружие 9-миллиметрового калибра не сможет остановить ни его, ни кого-либо другого из обитателей этого дома. Но в бумагах,
— Как прикажете, Алек. Я немедленно займусь изучением этих бумаг, — в голосе Грива не слышалось удивления. — А как ваши дела?
— О, вполне хорошо. Сегодня вечером мы собираемся отправиться в горы.
(«Мы едем в Румынию вместе с Краковичем. Надеюсь, с ним все будет в порядке. Как только у меня будут какие-либо конкретные сведения, я с вами свяжусь. И тогда, возможно, вам удастся продвинуться вперед в деле Бодеску. Но это может произойти не раньше, чем нам станет доподлинно известно, с чем именно мы столкнулись» )
— Удачи вам! — ответил Грив. — Значит, вы едете в горы? Там в это время очень красиво. Что ж, кому-то из нас придется поработать. Если будет возможность, пришлите мне открыточку, черкните пару слов. И будьте осторожны.
— Вы тоже, — Кайл говорил быстро и весело, хотя на душе у него было очень неспокойно.
(«Ради Бога, сделайте все, чтобы наши люди в Девоне хорошо знали свое дело и обеспечьте им максимум безопасности. Если что-нибудь произойдет, я...».)
— Мы сделаем все возможное, чтобы избежать неприятностей, — перебил его Грив, желая сказать таким образом:
«Мы можем сделать только то, что в наших силах, и не более».
— О'кей, я буду связываться с вами.
(«Удачи вам!»)
И он повесил трубку.
После этого разговора Кайл еще долго, закусив губу, стоял перед телефоном. Обстановка накалялась — это Кайл хорошо понимал. В эту минуту из соседней комнаты вышел Квинт, до сего момента дремавший там. Одного взгляда на выражение его лица Кайлу оказалось достаточно, чтобы убедиться в правоте своего предположения. Квинт был очень возбужден и выглядел совершенно измученным. Он сжал руками виски.
— Обстановка становится напряженной.
— Знаю, — кивнул Кайл. — У меня такое впечатление, что она становится напряженной повсюду...
В маленькой комнатке, окнами выходящей на кладбище, в квартире, в которой когда-то жил в Хартлпуле Гарри Киф, засыпал его сын, Гарри Киф-младший. Мама Бренда укачивала его и тихо что-то напевала, успокаивая ребенка. Ему исполнилось всего пять недель от роду, но он уже был очень сообразительным. В мире происходило множество событий, в которых ему хотелось участвовать. Ему предстояло потрудиться, чтобы как можно скорее вырасти и оказаться в гуще жизни. Бренда это чувствовала. Мозг его словно губка впитывал в себя новые ощущения, новые впечатления, жаждал узнать как можно больше, и мальчик смотрел вокруг отцовскими глазами так, как будто старался вобрать в себя весь окружающий мир.
Бренда была уверена, что такой ребенок мог быть сыном только Гарри Кифа, и была счастлива оттого, что он у нее есть. Ах, если бы и Гарри был жив! Однако в определенном смысле он продолжал жить, воплотившись в Гарри-младшем. На самом деле она даже и представить себе не могла, в какой мере Гарри благодаря сыну оставался рядом с ней.
Бренде ничего не было известно о том, какого рода деятельностью занимался Гарри Киф в Британской разведке (она только предполагала, что он работал на эту организацию) Она знала лишь то, что эта работа стоила ему жизни. Его гибель, однако, никто по достоинству не оценил, во всяком случае официально. Тем не менее ежемесячно Бренда получала чистый конверт со вложенным чеком и сопровождающей запиской, в которой указывалось, что это «вдовья пенсия». Бренда не переставала удивляться, думая в том, как высоко, должно быть, они ценили заслуги Гарри. Суммы, указанные в чеках были всегда большими, по меньшей мере в два раза превышающими то, что Бренда могла когда-либо заработать. И это было великолепно, ибо она получила возможность все свое время посвящать маленькому Гарри.
— Бедный малютка Гарри, — вполголоса напевала она старинную песенку, которую она слышала от своей матери, а та от своей...
— Нет у тебя мамы, нет у тебя папы... родился ты в яме с углем...
Что ж, в действительности дело было не так уж плохо, но все же им очень не хватало Гарри. Хотя... иногда Бренда чувствовала уколы совести. Прошло меньше девяти месяцев, с тех пор как они с Гарри виделись в последний раз, а она почти пришла в себя. Ей казалось, что это нехорошо. Нехорошо, что она больше не плачет, вспоминая его, нехорошо, что она вообще не слишком много плакала, а еще хуже то, что он ушел и присоединился к огромному числу тех, кто так любил его. К мертвым, давно исчезнувшим, рассыпавшимся в прах.
Дело даже не в моральном аспекте, а в самой сути, в принципе. Она не могла думать о Гарри, как о мертвом. Возможно, она воспринимала бы все иначе, если бы увидела его тело. Но она была рада, что этого не произошло. Мертвый, он уже не был бы Гарри.
Ладно, хватит печальных мыслей.
— Пик! — тихонечко произнесла она, нежно коснувшись кончиком указательного пальца похожего на пуговку носика. Маленький Гарри уже спал...
Гарри почувствовал, что сила, притягивавшая его к младенцу, ослабла, что крошечный мозг уже не владеет его сознанием. Он направился к двери, ведущей из одного измерения в другое, и вновь оказался в абсолютной темноте бесконечности Мебиуса. Представляя собой чистый разум, он летел в метафизическом потоке, свободный от воздействия гравитации и массы, тепла и холода. Он двигался, как пловец, в огромном черном океане, простирающемся от «никогда» до «вечно», от «никуда» до «повсюду», и с одинаковым успехом мог оказаться как в прошлом, так и в будущем.
Отсюда Гарри мог направиться куда угодно и когда угодно. Для этого ему необходимо было выбрать направление и нужную дверь. Открыв двери времени, он увидел голубое сияние линий жизни миллиардов обитателей Земли. Эти линии устремлялись в бесконечность в неведомое, непредсказуемое будущее. Нет сюда он не пойдет. Гарри открыл другую дверь. Здесь мириады голубых линий уходили прочь, сокращались, сходились в мерцающую голубую точку. Эта дверь вела в прошлое, к истокам существования жизни на Земле. Но и не это ему нужно сейчас. Он понимал, что, на самом деле, ему не подойдет ни одна из дверей, — он просто тренировал свои способности.
Дело в том, что, если бы перед ним не стояла конкретная задача. Его нынешняя миссия была сродни той, которая лишила его материального существования и которая по-прежнему оставалась невыполненной. Отбросив в сторону посторонние мысли и предположения, Гарри воспользовался своей безошибочной интуицией и постарался выбрать нужное направление, взывая к тому, кого искал.
— Тибор! — разнесся в черной пустоте его голос. — Откликнись, чтобы я смог отыскать тебя. И тогда мы поговорим.
Прошла минута, а может быть, секунда или миллион лет — в бесконечности Мебиуса это не имело никакого значения.