Вампир для истинной королевы
Шрифт:
— Ага!!! Попался!!! Думал, небось, что меня так просто взять, да? — выскочил совершенно голый мужик.
Эдгар вдруг с необычайной ясностью осознал, что незнакомый эксгибиционист в одной руке сжимает полупустую бутылку «старого доброго бордо», а в другой — остро заточенный осиновый кол. Кроме того, в сознании вампира зародилось нехорошее подозрение, что кол-то готовили специально для него, для посла Некрополиса.
За что, спрашивается?!! Ведь ничего еще не сделал!
Едва не взвыв от обиды, Эдгар изогнулся рыбкой и откатился в сторону, позволяя агрессору стукнуть
Хрясь! Судя по силе удара, незнакомец не был расположен к шуткам.
«Вот бы головой своей так о камешек грохнул!» — вконец огорчился Эдгар и стал возмущенно кричать о том, что, мол, как смеете нападать на уполномоченного посла самого Мессира, да как смеете вообще вести себя как нецивилизованный дикарь.
Эксгибиционист с минуту смотрел на него, бешено вращая глазами.
— Вы, сеньор, как себя ведете? — корил его Эдгар, судорожно выпутываясь из сети, — да еще где? При дворе его светлейшества! Да вы, вы… Извращенец просто какой-то! Стыдно, сеньор, стыдно!
И тут, видимо, настал долгожданный момент просветления: «извращенец» выронил оружие и с тихим «ой» опустился на колени рядом с брыкающимся и ругающимся Эдгаром. Стало заметно, что кое-где к белым ляжкам субъекта прилипли розовые лепестки.
За неделю до прибытия посла королевства Всех людей в Светлый лес.
Его величество Людовик Первый и Единственный проснулся на рассвете. Это было событие из ряда вон выходящее, ибо сей достойный правитель раньше полудня обычно не вставал. Но сегодня он плохо спал, всю ночь ворочаясь и сминая шелковые простыни, а когда сон наконец приходил, то вместе с ним приходили и чудовища Некрополиса. Жуткие вампиры в непременно черных балахонах, не менее жуткие зубастые оборотни в звериных шкурах и серые полупрозрачные призраки — само воплощение ночных кошмаров. Они водили хороводы вокруг кровати монарха, пели скабрезные частушки и показывали на Людовика пальцами.
Итак, его величество проснулся, сел на постели и, нашарив шелковый шнур, принялся изо всех сил за него дергать.
Прибежал первый министр короля, имеющий привилигею подавать его величеству ночную вазу.
— Нет, не сейчас, — отмахнулся Людовик, зевая и потирая припухшие веки, — скажи лучше, мой верный де Брю… Этого, третьего посла в Светлом лесу… Также съели, как и предыдущих двух?
Де Брю низко поклонился, сверкая лысиной.
— Ваше величество, позволю себе заметить, что не съели, а загрызли. Смерть наступила от кровопотери и отсутствия сердца.
— Хм, — удивился Людовик, — а что, до этого печального случая сердце было в наличии? Что-то не замечал.
— Судя по всему, оно было, сир, и исправно гнало кровь, — де Брю опять распластался в поклоне, — если ваше величество изволит высказать мудрую мысль, то я должен взять бумагу и перо…
— Оставь, — устало промямлил король, — это не для записи. Скажи, де Брю, замену послу уже нашли?
Министр опечаленно вздохнул.
— К сожалению, сир, до сих пор нет. Никто не хочет ехать в Светлый лес, после трех убийств-то.
— Но моя верная леди Вьенн уже там, — возразил Людовик, — что же, мои храбрые мужи боятся того, чего не боится слабая женщина?
Де Брю счел за лучшее промолчать. А король, гневаясь, вскочил с кровати и принялся бегать по спальне, путаясь в длинных полах ночной сорочки. Он мелкой рысью миновал мраморную статую обнаженной девушки в полный рост, на плече которой до сих пор висел кружевной предмет нижнего белья его величества… Обошел изящный трельяж, уставленный бальзамами и притирками, затем вернулся к постели и пнул некстати подвернувшуюся под ноги ночную туфлю.
— Я приказал де Льону отправиться к эльфам! — слова горошинами рассыпались по полутемной спальне.
— Но он предпочел удрать на войну, ваше величество.
— Какую еще войну? Мое королевство ни с кем не воюет!
— Усмирять непокорных вассалов, сир.
— Ну, а граф де Коршетт? Где этот бездельник?
— Отправился в паломничество, сир, к Святой Горе.
— Что-то не припомню за ним излишнего благочестия!
Людовик замолчал, мысленно перебирая кандидатов в послы. А затем, когда наиболее подходящий был найден, принял величественную позу монарха размышляющего и, пронзив пальцем воздух в направлении де Брю, прогремел:
— Бери бумагу, мой верный де Брю!
И, дождавшись, пока министр подхватит чистый лист и перо с чернильницей, начал диктовать:
— …Повелеваю освободить из заключения маркиза Леона де Груста и под стражей же сопроводить в Светлый лес.
— Де Груст? — министр поднял на короля опечаленные глаза, — но он же… опозорит нас! Он ни одной юбки не пропускает, потому и сидит под арестом!
— Без посла мы никак не можем, иначе эльфы решат, что мы готовимся к войне, — строго сказал король. И, выдержав, значительную паузу, провозгласил, — пусть чудовища Некрополиса кушают тех, кто нам неугоден!
После этого Людовик забрался в кровать и проспал ровно до обеда. Проблема посольства была решена.
…- Вот примерно так оно и было, — сокрушенно промолвил маркиз де Груст, бретер и дебошир, обладатель задумчивых синих глаз и романтичных каштановых кудрей, мечта каждой второй благородной девицы в королевстве и одновременно объект ненависти каждой добропорядочной мамаши, — я был привезен сюда насильно и оставлен на произвол судьбы. Вот и приходится обороняться, как получается.
Выяснилось, что за пол часа до визита Эдгара Леон де Груст решил принять ванну — этим объяснялось отсутствие какой-либо одежды. Маркиз не привык купаться в одиночестве, ни одной из возлюбленных рядом не было… Но, как известно, свято место пусто не бывает, и общество маркизу составила бутыль приличного бордо из эльфийских погребов. А чтобы ни один злобный вурдалак не позарился на кровушку де Груста, маркиз прихватил с собой и осиновый кол — так, на всякий случай…
— И вы бы меня убили? — Эдгар наблюдал, как одевается посол Людовика при дворе Эльфира, — вы же могли убить невиновного!