Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
Он спокойно стоит у окна, с усмешкой наблюдая за моими маневрами.
– Сбегаешь, значит? Ну что ж, побегай. Я не очень спешу. А про это, – он кивает на фортепьяно, – могу тебя разочаровать: я на нем не играю, более того, я терпеть не могу звуки, которые издает этот монстр. Слишком громкие и грубые. Такое чувство, что бьют прямо в мозг, причем отбойным молотком.
– Ну вот, а я уже представила себе одинокого вампира, скрашивающего себе пронзительно-печальными мелодиями долгие лунные ночи, – я так обрадовалась, что он согласился сменить тему, что готова была нести любую чушь, лишь бы не возвращаться «к нашим баранам». – Зачем же тебе тогда инструмент?
– Ну
– Ты так и не ответил: зачем тебе пианино? – его интересные предложения из чувства самосохранения решила не услышать.
– А это не мне, принцесса, – чуть пожав плечами, Анхен прошел и сел на диван. – Я его для Инги в свое время купил. Она в детстве музыкальную школу заканчивала.
– Инга жила здесь, с тобой? Или… живет?
– Жила. Ей тогда… помощь нужна была. А ближе меня у нее в этом городе никого не оказалось. Родственники далеко, а в общежитии – там жить хорошо, весело, а болеть… Где-то полгода жила у меня, потом вернулась в общежитие. Она бы осталась, а я прогнал. Люди горят, находясь слишком долго рядом с вампирами. А я не хочу, чтоб она сгорела. Хочу увидеть ее детей, внуков, правнуков… Знаешь, она готова остаться со мной. До самого конца, до разрушения, до гибели. А погибнет она быстро, мы оба это знаем. А вот тебе ни хрена не будет! Даже проживи ты со мной до глубокой старости! И ты не согласна. Гордость тебе не позволяет! Статус тебе не тот!
– Так ты меня вместо нее себе прикарманить хочешь? С ней не выйдет, так со мной получится?
– Почему вместо? Что за глупые человеческие предрассудки? Она – это она, ты это ты. Это только люди придумали выбирать кого-то одного. А я вампир, у меня кровать широкая.
– Да что ж ты все про кровать да про кровать! Может это тебя с голоду не туда заносит? Так пошел бы перекусил, ты ж у нас вампир обеспеченный, полный дом свежей крови. Не обязательно на гостей бросаться.
– Я пока не бросаюсь, принцесса. Я пока терплю, – он оказался рядом со мной слишком быстро. Вроде только что на диване сидел, и вот я уже прижата к стенке, его рука, впившись в волосы, отгибает назад мою голову, его губы шепчут возле самого уха, затем скользят вниз, целуя в шею. Мое сердце бьется, как сумасшедшее. Мне страшно, но его близость все равно приятна. «Поцеловать или укусить?» – шептал он мне безумно давно, при нашей первой встрече. Сейчас не спрашивает, сейчас просто целует, овладевая моим ртом властно, требовательно. Его руки жестко, до боли сжимают мою грудь, а я таю воском в его руках, подчиняясь его напору, его неколебимой уверенности, что он может делать со мной что угодно в любой угодный ему момент времени.
Внезапно его острые, как иглы, зубы пронзают мою нижнюю губу, и это так больно, что кажется, даже искры из глаз сыпятся, я пронзительно кричу, но даже дернуться не могу, его тело прижимает мое тело, его руки фиксируют мою голову. Я чувствую, как он медленно всасывает мою кровь, и боль уходит, отдаваясь мучительным зовом внизу живота, вырываясь неясным стоном, почти согласным, почти покорным…
Он отстраняется. Какое-то время смотрит в мои затуманенные глаза, продолжая удерживать мою голову. В его глазах, таких безнадежно-черных, только жажда, и если сейчас он укусит – по-настоящему укусит – то ужин мы заказывали напрасно. Мгновение длится мучительно долго. Наконец он закрывает глаза, а когда открывает – его взгляд уже чуть более осмысленен. Он чуть улыбается мне, не разжимая губ, ласково проводит пальцами по щеке и выходит в коридор.
Я медленно съезжаю вниз по стенке, и так и остаюсь сидеть, нервно обхватив колени. Слышу, как он спускается вниз по лестнице, затем хлопает дверь. И я понимаю, что не входная. Та самая, запретная. Становится зябко, никакой камин не спасает. Связалась с вампиром, безумная девочка. И все вроде здорово и красиво: пляски на лужайке, цветы во дворике, огонь в камине. Вот только на дне пруда искать теперь трупы тех, кто помешал ему «культурно отдыхать», а я сижу с прокушенной губой на полу в чужой гостиной, потому, что кому-то резко захотелось крови. И есть подозрение, что не просто перекусить, а конкретно моей крови. Хорошо, что в доме есть животные. При мысли о том, что он мог бы не заморачиваться походом на «кухню», а просто отогнуть мне голову назад и впиться зубами в шею, становится совсем не здорово.
Но он же ушел. И вообще, я уже столько раз бывала с ним наедине. Глупые страхи. Надо взять уже себя в руки и признать очевидное. Он вампир. Не добрый пастырь, как нас учили в школе. Высокомерный и безжалостный. Каждый день пьющий чью-то кровь. Да, животных, он неплохо обеспечен животными. Но ведь бывает еще десерт… А меня, кажется, пустили на аперитив… И ведь при этом он мне нравится. Не мальчик Антон, «каким он мог бы быть», это трусливый самообман, не более. Мне нравится вампир. Меня тянет к нему. Я боюсь его до дрожи, и все равно… В его объятьях мне хорошо так, как никогда не было с Петькой.
И, кстати, о Петьке. Нельзя же врать ему вечно. Я не его девушка и никогда ей не была. Он дорог мне как друг, но он-то ищет во мне совсем иного…
Телефонный аппарат стоит на тумбочке, словно ожидая меня. Решительно подхожу и набираю пять знакомых с детства цифр. Подходит Петькина мама, но мои опасения напрасны. Петька дома и даже берет трубку.
– Как ты могла? – только и произносит он.
– Прости, Петя.
– Ты действительно ушла с ним? С этим хлыщем? С Антоном? – имя он буквально выплевывает в трубку.
– Я сейчас у него дома, Петя. Ты ведь понимаешь, что для нас с тобой – это конец.
Мне в ухо бьют короткие гудки. У меня больше нет парня, у меня больше нет друга. На что я променяла его? На огонь в камине и весьма неясные перспективы. Мне надо бежать из этого дома, пока хозяин слишком занят, чтобы остановить меня. А я не бегу. Сворачиваюсь калачиком на диване перед камином и смотрю на огонь. Вспоминаю, как в детстве мы жгли костры с папой. Он всегда устанавливал в середине нечто вроде башенки, и говорил, что это замок, окруженный неприятелем. И маленький замок горел, его невидимые защитники сражались отчаянно, но огонь всегда побеждал.
Видимо я задремала. А проснулась от того, что Анхен осторожно взял меня за руку.
– Пойдем, надо поужинать. Ты ж небось с утра голодная.
Он сидит передо мной на корточках, волосы распущены, алую рубаху сменила скромная серая футболка, да и штаны модели «мальчик-красавчик» уступили место чему-то более удобному и не пафосному. Он смотрит на меня спокойно и прямо, словно ничего и не случилось. А может, по его меркам – ничего и не случилось, а я не совсем безумна, чтобы возвращаться вновь к столь опасной теме.