Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
Поединок закончился. Но я недооценила Дак-Хо. Вне себя от ярости, он бросился на меня, едва я, ликуя, обернулась к принцу. Не успев опомниться, я оказалась на земле, Туен вылетел из ладони, а меч Дак-Хо устремился к моей груди… Лезвие прорезало верхний слой шёлка, когда надо мной, словно молния, сверкнул меч Юнг-Су.
— Умей принять поражение, — спокойно обратился он к Дак-Хо.
— Для этого ты позвал меня? — спросил тот по-корейски. — Чтобы унизить перед этой…
— Остановись, — приказал Юнг-Су. — Не произноси того, о чём можешь пожалеть.
Окровавленное лицо Дак-Хо посерело.
— Этого я не забуду.
— У меня не было цели тебя унизить, — уже мягче проговорил Юнг-Су. — Если мы примем участие в битве, кого ты предпочтёшь видеть рядом с собой? Её или какого-нибудь варвара, не способного отличить меч от ножен?
Подобрав выбитый принцем меч Дак-Хо, я вежливо поклонилась и протянула его владельцу.
— Это была всего лишь тренировка. Мы — не враги.
Дак-Хо молча вырвал оружие у меня из рук, свирепо поклонился принцу и исчез.
— Мне понравился твой жест, — в тихом голосе принца слышалось одобрение.
— Только из уважения к тебе, — буркнула я.
— Тогда тем более.
Он поднял Туен — на сверкающем лезвии выделялось кровавое пятно.
— Я велел биться до крови не только, чтобы создать для тебя стимул. Существует заклинание, позволяющее обездвижить противника, если твой меч обагрится хотя бы каплей его крови.
— Любого противника? Это распространяется и на демонов? Даже на самых могущественных?
— Заклинание подействует и на них, но, думаю, на более краткий срок, чем на остальных.
Он протянул меч.
— Потренируемся на Дак-Хо? — оживилась я.
Улыбнувшись, принц исчез, но тут же появился снова, держа в руках клетку с тремя воронами и несколько листов рисовой бумаги, какой мы обычно чистили мечи. Выудив одного ворона из клетки, он легко его ранил. Ворон заверещал и попытался вырваться. Принц отчётливо произнёс несколько непонятных слов и выпустил его. Возмущённо каркая, ворон полетел прочь, но вдруг его кровь на лезвии меча Юнг-Су засветилась бледно-голубым светом, и ворон камнем рухнул на землю.
— Он ещё жив… — с удивлением заметила я.
— Заклинание только обездвиживает. Существуют и другие, позволяющие призвать на помощь стихии: огонь, воду, ветер… Но они сложны, а времени у нас почти не осталось.
Он испытующе посмотрел на меня, и я быстро опустила глаза.
— Да, знаю. Осталось меньше недели…
— Пять суток, — голос Юнг-Су прозвучал сухо, как будто он ожидал другого ответа.
— Слова, что ты говорил, — напомнила я, — это — формула заклинания?
Юнг-Су протянул лист бумаги, и я с долей сожаления очистила лезвие Туена от крови Дак-Хо. В ладони принца сверкнул пузырёк с бледно-голубой жидкостью.
— Держи меч передо мной.
Я повиновалась. Юнг-Су забормотал что-то невнятное и тонкой струйкой вылил жидкость на лезвие.
— Теперь повторяй за мной…
Мягко обхватив мою руку, сжимавшую рукоять меча, он начал выводить остриём иероглифы на земле, шепча мне на ухо слова. Я послушно повторяла, совершенно не понимая их смысла… и меч засветился ярким голубоватым светом. Когда шёпот Юнг-Су смолк, свечение погасло, и принц выпустил мою руку.
— Запомнила?
Я решительно шагнула к клетке. Пока я, пару раз запнувшись, произносила заклинание, мой ворон успел отлететь довольно далеко, но участи своего сородича не избежал.
— Хорошо, — одобрил Юнг-Су. — Третьего ты должна будешь догнать.
Он распахнул клетку, и я, извернувшись в прыжке, бросилась в след за улепётывавшей птицей. Взмах меча, заклинание, и ворон шлёпнулся к ногам Юнг-Су.
— Они выживут? — поинтересовалась я. — Если да, то можно ведь тренироваться на ком угодно! Я имею в виду животных и птиц…
— Тогда тебе стоит одеть свой оберег. Продолжим тренировку в мире смертных.
Так я не веселилась давно! Носясь по лесам, покрывавшим восточно-корейские горы, я обездвиживала всё, что в них шевелилось, от мышей до сов. А слова заклинания довела до такого автоматизма, что, не задумываясь, могла произнести их из любого положения — в прыжке, в повороте, одновременно с ударом меча. Юнг-Су улыбался, наблюдая за мной.
— Ты могла бы многому научиться, Ён-Ми. Другой возможности может и не быть. Если уйдёшь, я не знаю, смогу ли убедить совет позволить тебе вернуться. Но сейчас ведь ты здесь…
Мы стояли перед комнатой, где я должна была переодеться к трапезе… и я сосредоточенно изучала пол, мучительно соображая, что ответить на неприкрытую просьбу принца остаться… Но что я могла сказать? Что, несмотря на захватывающие тренировки и привязанность к нему и к Ран-Чжу, считаю часы, когда смогу отсюда убраться? Что чуть не сбежала в середине обучения и сама удивляюсь, что всё же довожу его до конца?.. Молчание становилось гнетущим, и я едва слышно выдавила:
— Спасибо, Юнг-Су… Но я не могу… Я обещала не задерживаться, и… меня ждут…
— Понимаю.
Я оторвала взгляд от пола, но принц уже исчез. Час трапезы между тем приближался. Оставив часы на столике, я выскочила в коридор, недоумевая, куда подевались Синси и Сон-Хва. В конце коридора мелькнула тень: сочетание светло-зелёного с золотым, облако бесконечно длиных волос. Я остановилась. Ни звука. Трепещущее пламя светильников освещало пустое пространство, где секунду назад, подобно японскому безногому призраку[1], проплыла принцесса Мин-Хи.
— Ты хотела говорить со мной? — крикнула я по-корейски.
— Нет, — она возникла за моей спиной. — Но кто здесь следует своим желаниям?
Я обернулась. Тонкое тело, укутанное в километры шёлка, прямые чёрные волосы почти до пола, белая, словно лист бумаги, кожа. Мин-Хи могла бы считаться красивой, если бы не совершенно лишённое индивидуальности лицо. В какой-то мере можно понять её ненависть к конкубинам — большинство девушек были очень миловидными, и она явно проигрывала сравнение с ними. Приопущенные веки принцессы приподнялись, открыв пылающие враждебностью глаза. Контраст с бесстрастным, почти неживым лицом был разительным.