Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— Я объясню.
Борясь с отвращением, я схватила змею за шею. Та зашипела и яростно забила хвостом в воздухе. Стиснув зубы, я церемонно поклонилась сэннинам и, не дожидаясь Акеми, унеслась прочь. В саду, окружавшем её домик, она появилась несколькими секундами позже и, приглашающе махнув рукой, исчезла за дверью. Когда я оказалась внутри, она уже ждала меня. На низком столике стояло что-то вроде медного таза с крышкой. Повинуясь жесту Акеми, я опустила туда змею.
— И что теперь?
— Яд вызовет у проводника изменённое состояние сознания.
— Ты имеешь в виду галлюцинации.
— Я имею в виду состояние транса. Шаманы практиковали подобные ритуалы с древнейших времён. Укус змеи считался лучшим способом попасть в наш мир — гораздо более верным, чем сакральные танцы или употребление ядовитых грибов…
— Могу себе представить.
— Если найдёшь смертного, способного открыть разум нашему миру, яд поможет ему спуститься в самые глубины. Его сознание сможет проникнуть в преисподнюю и, возможно, ему откроется то, что до сих пор было скрыто ото всех.
— Интересно, сколько шаманов выжили после подобной экзекуции?
— Если хочешь, чтобы проводник выжил, доза яда должна быть небольшой. И можно использовать противоядие.
Я задумчиво смотрела на крышку, под которой шевелилась змея.
— Ты знаешь, что это за вид? — я легко стукнула по крышке.
— Мамуши[1].
— Мамуши?.. И это — научное название?
— Щитомордник. У тебя есть на примете проводник?
Я неопределённо качнула головой.
— Нужен какой-нибудь сосуд для яда.
Ненадолго исчезнув в соседней комнате, Акеми вернулась с небольшим стеклянным блюцем в руках. То, что последовало потом, при других обстоятельствах вызвало бы у меня смех. Акеми наотрез отказалась притрагиваться к змее: "послана" она была в ответ на мой вопрос, значит, мне с ней и возиться. Конечно, это было отговоркой, но я не стала спорить и целиком сосредоточилась на "мамуши". О том, как "добывают" яд из живого пресмыкающегося, я имела весьма смутное представление и немало измучила и себя и змею, прежде чем несколько капель желтоватой жидкости сползли по стенке блюдца. Акеми захлопала в ладоши.
— Но всё же стоит запастись большим количеством, — она кивнула на беспомощно болтавшуюся в моих руках змею. — На всякий случай.
Досадливо скрипнув зубами, я повторила процедуру. Кажется, к моменту, когда я выпустила измочаленное пресмыкающееся из рук, змея была близка к обмороку. Акеми пообещала подержать её в тазу пару дней — опять-таки на всякий случай, и на том мы расстались. Прежде чем отправиться к Доминику, я ещё позвонила профессору Вэнсу: во время раскопок он часто оказывался в местах, где ядовитые змеи не были редкостью, и наверняка мог дать совет относительно противоядий. Профессор дал не только совет, но и номер телефона врача, который не раз "снаряжал" его для поездок в дикие места Африки и Южной Америки. Я тут же связалась с доктором Лики и договорилась о встрече на следующую ночь.
Всё это я с гордостью выложила Доминику, в доказательство продемонстрировав блюдце с ядом. Улыбнувшись, он поцеловал меня в висок.
— Осталось найти проводника.
— Я сразу подумала о Лодо.
— Ученике тибетского шарлатана? — брови Доминика сошлись на переносице. Напоминаний о той ночи он не любил.
— Разум Лодо открыт сверхъестественному, как никакой другой. И, надеюсь, он согласится. Пожалуй, отец Энтони и брат Клеомен должны присутствовать при сеансе…
— Я тоже буду на нём присутствовать, — заявил Доминик. — В здании монастырской школы наверняка найдётся свободная комната. Я предупрежу падре, чтобы всё подготовил. Кстати, он о тебе уже спрашивал и несомненно будет рад встрече.
— И когда вы успели так сдружиться…
Доминик состроил лукавую гримасу и притянул меня к себе.
— Знаешь, что сегодня за ночь?
Я всем видом выразила неведение.
— Ты вернулась ко мне ровно год назад. Не хотел отмечать ночь, когда Арент сделал тебя бессмертной, но ночь, когда мы снова…
— Я считаю, что меня обратил ты. Арент меня всего лишь умертвил.
Доминик погладил меня по щеке.
— Он видел, как ты умирала — и это, единственное, что я готов ему оставить. Но наблюдать за тем, как ты меняешься, находиться рядом в момент твоего пробуждения… То, что я не испытал этого, не восполнит мне даже его гибель…
— Я тоже хотела, чтобы твоё лицо было первым, которое я увижу… Но то, что это было по-другому — не такая уж и высокая цена за вечность рядом с тобой…
Растроганный взгляд, мимолётная улыбка — и Доминик прижался к моим губам. Но, будто о чём-то вспомнив, отстранился.
— Едва не забыл…
Я только хлопнула ресницами, когда в его руках, словно из воздуха, появился плоский бархатный футляр. Не скрывая любопытства, я подняла крышку… и тихо ахнула. На белом атласе сверкал и переливался драгоценный гарнитур: колье, серьги, кольцо, браслеты, диадема… Сотни сверкающих камней, от насыщенно фиолетового до бледно-сиреневого цвета, соединённые в колоски лаванды настолько искусно, что, если бы не блеск, их можно было бы принять за живые цветы. И во всём этом лиловом великолепии, точно крошечные звёздочки, сверкали маленькие изумруды.
— Светлячки… — догадалась я.
— Тебе нравится?
— Нравится?.. Это… это настоящее сокровище…
— Ты — моё сокровище, — прошептал Доминик. — Это — всего лишь камни.
Водрузив диадему — колоски лаванды делали её очень похожей на корону — я обвила руками его шею.
— Не знаю, как и благодарить тебя за подобный подарок.
Янтарные глаза обжигающе сверкнули.
— Может, попробуешь угадать?
— А как же отец Энтони? — поддела я.
На лице Доминика отразилась досада, я утешающе его поцеловала.