Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— Я не… я не боюсь…
Раздражённо закатив глаза, я унеслась прочь, утешая себя тем, что на следующую ночь демонёнок наверняка не появится. Но каково же было моё удивление, когда возникнув, как обычно, посреди библиотеки, я услышала тихий неуверенный голос:
— Привет…
— Вроде бы тест был сегодня, — вместо приветствия бросила я.
— По биологии — да… Но на этой неделе будет ещё два. По химии и истории…
Равнодушно дёрнув плечом, я в мгновение ока оказалась за столом. Демонёнок снова расположился на диване и, как и накануне, украдкой посматривал на меня. Правда, ближе к рассвету его всё же сморил сон. Перед тем как исчезнуть, я бесшумно приблизилась к дивану. Мальчик спал, свернувшись калачиком и тихо посапывая. Без гримасы страха на лице и расширенных зрачков он даже был довольно миленьким… и невероятно хрупким и беззащитным… Худенькое тело, бледная, почти прозрачная кожа. На лбу, шее и запястьях тонких рук бились голубые вены — точно мраморная статуэтка с тёмными прожилками. Чем дольше я смотрела на него, тем труднее мне было представить, что это создание в самом деле могло быть тем исчадием ада, морочащим нас бредовыми видениями, каким я считала его до сих пор. Мальчик тихо вздохнул, тело его сжалось, будто от холода. Повинуясь импульсу, я подхватила покрывало, которое часто спасало отца Энтони от прохладных ночей, и укрыла им демонёныша. Тут же закутавшись в покрывало, мальчик улыбнулся во сне.
[1] Poverina (итал.) — бедняжка.
[2] Padroncino (итал. пренебр.) — покровитель.
Странным образом я не испытала и тени враждебности, когда следующей ночью снова обнаружила его на диване. Торопливо поднявшись мне навстречу, Патрик прошептал приветствие и остался стоять, пока я не опустилась за стол. Я внутренне улыбнулась такому жесту.
— Как прошёл тест?
Мальчик смутился и едва слышно пробормотал:
— Хорошо…
Неудивительно, если ты готовился к нему день и ночь.
Патрик явно не знал, что на это ответить, но, прежде чем я успела прийти ему на выручку, дверь отворилась, и в библиотеку вошёл брат Клеомен. Патрик побледнел, лицо брата Клеомена при виде его тоже утратило обычное безмятежное выражение.
— Сын мой, — строго начал он. — Что ты делаешь здесь в такой час?
Бескровные губы Патрика сжались, и он молча уставился в пол.
— Один раз я разрешил тебе остаться в библиотеке после окончания вечерней литургии. Но это не значит, что теперь тебе позволено проводить здесь каждую ночь и при этом тревожить наших гостей.
— Он совсем меня не тревожит, — быстро возразила я.
Патрик бросил на меня вспыхнувший, словно искра, взгляд, в котором смешались удивление и восторг. Брат Клеомен нахмурился.
— Не сомневаюсь, что ваше заступничество продиктовано самыми благими намерениями. Но Патрик проявил непослушание и будет наказан.
— Прошу вас, какое непослушание, отец? — я поднялась из-за стола и мгновенно оказалась возле него. Преподобный брат чуть заметно вздрогнул.
— Мальчик лишь хотел лучше подготовиться к школьным занятиям, что в этом предосудительного? Кроме того, я действительно рада, что он здесь. Наши исследования зашли в тупик. Думаю, если бы Патрик мог подробнее описать, что и как он видит, это могло бы натолкнуть нас на какие-то мысли.
— Я не приветствую эту идею.
— Более трёх недель — и никаких результатов, — напомнила я.
— Патрик — ещё ребёнок, ночные бдения не могут быть полезны ему.
— Я и не имела в виду, что он должен оставаться здесь каждую ночь.
— Мне бы очень хотелось помочь, — вдруг подал голос Патрик. — Пожалуйста!
Брат Клеомен негодующе посмотрел на него и, с минуту подумав, покачал головой.
— Я поговорю с аббатом Джозефом. Сегодня можешь остаться здесь, но не думай, что наказание за непослушание тебя минует. Ты очень меня разочаровал, сын мой.
Патрик опустил голову, но, едва дверь за преподобным братом закрылась, вскинул на меня сияющие глаза.
— Моё заступничество не было бескорыстным, — одёрнула я его. — Теперь, может, скажешь, что делаешь здесь на самом деле?
Мальчик замялся и сконфуженно выдавил:
— Я надеялся застать тебя…
— Вот как. И для чего?
— Ты ведь приходишь из мира, который я иногда вижу… Я всегда думал, там живут только чудовища, и боялся. Но ты выглядишь совсем как человек…
— А ты чего ожидал? Что я буду светиться на солнце?
Патрик неожиданно рассмеялся, звонко и заливисто.
— Надо же, — я нарочито развела руками. — Оказывается, ты умеешь смеяться.
Патрик вспыхнул до корней волос.
— И краснеть тоже… Честное слово, в тебе открываются всё новые грани.
Патрик смутился окончательно, и мне стало его жаль. Присев на диван, я, уже мягко, попросила:
— Расскажи мне о чудовищах, которых видишь.
То, что рассказал Патрик, могло бы заставить побледнеть даже закалённого человека. Похожие на приступы видения, сопровождавшиеся сильной головной болью и тошнотой, после которых он болел ещё несколько дней, не были единственными "столкновениями" с другим миром. Страшные существа являлись Патрику в ночных кошмарах, он слышал стоны и вздохи умерших, видел их руки, отчаянно тянущиеся из-под земли.
— Они кричат так громко… Я не могу разобрать слов, но, по-моему, они жалуются, что уже оставили этот свет. Правда, есть и другие, которые молчат. Они как будто спят в сетке из тьмы. А потом вырываются из неё с визгом, от которого леденеет кровь…
— Проклятые души, — вполголоса проговорила я, вспомнив кокон, в котором покоилась ведьма. — Ты видишь измерения, так или иначе связанные с демонами. Они действительно полны чудовищ.
Патрик не сводил с меня широко раскрытых глаз. Наверное, и я так же смотрела и продолжаю смотреть на Доминика, когда он рассказывает о тайнах нашего мира.
— А есть измерения, где чудовищ не бывает?
Я улыбнулась, вспомнив завораживающие места, куда мы часто переносились с Домиником.
— Да. Мой мир иллюзорен. Но нереальная красота — его реальность. Это трудно выразить словами.
— То, что вижу я, — мрачное и серое, — грустно вздохнул Патрик. — Всё окутано туманом и тьмой. Чёрные деревья… и тропы мёртвых.
— Тропы мёртвых?
— Их очень много, ими исчёркана вся земля…
Молнией метнувшись к столу, я подхватила листок с рисунками из его видений. Странные линии, похожие на сетку, сплетённую свихнувшимся пауком, повторялись из одного видения в другое, и до сих пор я не находила им объяснения.
— Это они? — я ткнула пальцем в беспорядочный узор.
Патрик кивнул.
— Почему "тропы мёртвых"?
— Я вижу там души умерших. Они бродят вдоль линий, как в лабиринте, как будто там пойманы.
— Лабиринт призраков… Интересно, в каком он измерении…
— Мне кажется, это здесь, а не в потустороннем мире.
— Почему?
— Не знаю. Там очень много звёзд, они потоком несутся по небу.
— "Тропа уходящих духов", — вспомнила я название, которое дали Млечному Пути индейцы Запада. — Тропы мёртвых на земле, тропа уходящих духов на небе. Словно зеркальное отражение…