Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— "Послание" твоего возлюбленного достигло многих, но не всех, кого стоило бы привлечь на нашу сторону — если уж дело дойдёт до открытого столкновения. В течение многих веков в горах Южной Кореи обитает клан древней королевской династии. Они довольно многочисленны и, кроме бессмертия, владеют магией и искусством ведения боя. Большинство бессмертных считают их существование мифом. И они старательно заботятся, чтобы убежище их могли найти лишь немногие посвящённые.
— И где найти этих посвящённых? — тут же спросила я.
— Мне на ум приходит одно имя. Я слышал, оно неплохо знакомо и тебе. Акеми.
Решив отложить посещение отца Энтони, я тут же понеслась на японские острова в надежде ещё застать там и ночь и Акеми. Мне действительно повезло. Акеми и Лодовико были на месте, но, видимо, собирались на какое-то светское мероприятие. Акеми вертелась перед зеркалом, доводя до совершенства макияж. Лодовико, уже полностью одетый, открыл дверь и, увидев меня на пороге, нарочито округлил глаза:
— Piccolina? Уже почти светает.
Акеми мне вроде бы обрадовалась. Но, едва я изложила цель визита, её кукольное личико приняло ледяное выражение.
— Я ничего об этом не знаю. А тот, кто тебя послал, знает ещё меньше.
— Никто меня не посылал… — попыталась возразить я.
Акеми вдруг с такой силой отбросила тюбик, который держала в руке, что, ударившись о стену, он разлетелся вдребезги.
— Amore… — молниеносно оказавшись рядом, Лодовико заботливо обнял её за плечи и с суровым видом повернулся ко мне. — Видишь, что ты натворила?
Он кивнул на расползшееся по стене тёмное пятно. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с удивлением. Такую ярость в сочетании с Акеми я не могла даже представить, и уж точно не в ответ на мою казалось бы безобидную просьбу. Акеми тем временем уже овладела собой.
— Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть. Но с тем, о чём говорила сейчас, больше не приходи.
Я попыталась удариться в драматизм:
— Ты предпочтёшь спокойно наблюдать, как этот мир обращается в пепел, лишь бы сохранить свои тайны?
Но на Акеми это не подействовало.
— Если судьба этого мира решена, раскрытие моих тайн его не спасёт.
И мне пришлось этим довольствоваться… Слегка раздосадованная, я покинула домик- игрушку, решив при первой же возможности расспросить обо всём Андроника. А ещё стало грустно при виде суетливых сборов Акеми и Лодовико. Я вспомнила наши выходы в свет с Домиником: вечеринки, ночные клубы, театры… Теперь всё это казалось другой реальностью. И вовсе не из-за грядущего апокалипсиса, а из-за угрозы другого рода: Арента. Какое удовольствие от оперы или театра, если все мысли о том, кто окажется среди зрителей? Кроме того, Доминик очень плохо переносил наличие на мне освящённой земли. Пребывание в ночном клубе — со мной, но без возможности ко мне прикоснуться, пожалуй, свело бы его с ума. Я тоскливо посмотрела на тёмное небо. То, что визит к Акеми получился коротким, имело своё преимущество — я ещё успевала к отцу Энтони. В какой-то мере хаотичные метания между соборами, монастырями и особняками бессмертных стали моими теперешнеми "развлечениями". Но я торжественно себе пообещала, что в следующем году, если он наступит, буду выплясывать самбу на одной из проезжающих по Самбодрому конструкций рядом с Диого.
Я нашла отца Энтони в одной из небольших рабочих комнат, закрытых для посетителей.
— Дитя моё…
Торопливо поднявшись из-за стола, он задел кипу бумаг. Я мгновенно собрала рассыпавшиеся по полу листы и протянула ему. Но преподобный отец, едва глянув на листы, горячо меня обнял.
— Мне не хотелось забрасывать вас сообщениями, но обычно вы появляетесь сразу… И теперь такое время…
Меня всегда трогала радость преподобного отца при каждом моём появлении. А неподдельная тревога сейчас толкнула на откровенность. Опустив глаза, я рассказала о маскараде, о встрече с Арентом и о паническом страхе, из-за которого боялась и думать о том, чтобы выйти на улицу в течении нескольких ночей. Отец Энтони выслушал мой рассказ, сдвинув брови. Кажется, когда мы говорили о конце света, лицо его не было таким мрачным.
— Я ничего не знал о ритуале. Но если он действует так, как вы говорите, и вы уверены, что этот дьявол готов его провести, я не хочу подвергать вас опасности. Вам больше не стоит сюда приходить.
— Пока ведь всё обходилось…
— Вы жили в этом городе, когда были человеком, и, конечно, могли найти друзей внутри этих стен. В какой-то мере меня удивляет, что ему до сих пор не пришла подобная мысль. Нет, здесь вы больше не в безопасности.
— Но где тогда?..
— Брат Клеомен говорил с аббатом Джозефом, и последний согласился на моё пребывание на территории монастыря. Я отправлюсь туда в конце месяца. До того времени мы можем связываться по телефону, а после вы сможете навещать меня там.
— Собираетесь заняться расшифровкой символов из видений маленького полудемона?
— Вы всё ещё не избавились от своего предубеждения, дочь моя, — с мягким укором посетовал отец Энтони. — А между тем именно о нём я хотел говорить.
— О Патрике?
— У него снова было видение.
— Какое по счёту? — усмехнулась я.
— Разве брат Клеомен не говорил, что видения Патрика повторяются с определённой частотой? Это происходит раз в месяц.
— В самом деле? — деталь была действительно интересной. — Всегда в определённый день?
— Нет, в разные, — отец Энтони бросил озадаченный взгляд на кипу листов, которую я только что подняла с пола. — Я не нахожу в этом никакой системы. Ни в датах, ни в символах…
Подойдя к столу, он разложил перед собой листы.
— С каждым разом видения становятся сумбурнее, и всё чаще появляются символы, к Христианству вроде бы никакого отношения не имеющие.
— Какие?
— Например, этот, — отец Энтони ткнул пальцем в изображение почти расчленённого тела. — Или столбы, обвитые змеями…
— Вход в другой мир?.. В древнем Вавилоне два столба символизировали дуальность — своего рода равновесие между мирами. Считалось, что, пройдя сквозь них, человек мог попасть в потусторонний мир. И змеи во многих древних религиях считались символом потустороннего мира…
— Мне это непонятно. В чём смысл этих посланий? Если предупредить, то о чём?
Я задумчиво перебирала листы.
— Один лист — одно видение, верно? Получается, образы растерзанных тел он "видит" каждый раз. В "Откровении" точно нет ничего, что можно было бы с этим связать?