Вампиры замка Карди
Шрифт:
Проснулась она от резей в пустом желудке. А еще - от слабого, но ритмичного звука, нарушавшего тишину подземелья. Словно тихие, легкие шаги... Гели успела услышать их еще во сне, потом открыла глаза - и ее буквально резануло светом, очень ярким в кромешной тьме подземелья.
Свет слабо прорезал темноту и скользил, скользил... По направлению к ней!
Гели не успела осознать, что свет был желтым, а не фосфорически белым. И того, что по форме он никак не напоминал лицо, но - попросту луч от карманного фонарика... И даже того, что находился он настолько низко, что предполагаемому вампиру пришлось бы передвигаться ползком,
Но для того, чтобы все это сформировалось и уложилось в мозгу, нужна была хотя бы минутка. А вот минутки-то у Гели и не было. Потому что паника захватила ее, захлестнула обжигающей волной, и вырвалась изнутри диким криком...
Заорав, Гели вскочила и кинулась бежать по коридору - обратно, в темноту, туда, откуда только что пришла.
За спиной ее катилось эхо ее крика, и еще чей-то вопль, пронзительный и зловещий, так же рождавший могучее эхо...
Гели бежала, пока всем телом не ударилась обо что-то упругое, теплое...
Пока не рухнула вместе с этим упругим, теплым, на прямо на него...
Раздался странный глухой стук и кто-то что-то рявкнул по-английски прямо на ухо Гели.
Английский Гели знала, но это слово было ей не знакомо, к тому же в данный момент она вообще не в силах была что-либо анализировать.
Гели ощупывала то, что оказалось под ней, царапала руки от швы на ткани и верещала, верещала, как раненный заяц!
Потом сильные и горячие руки схватили и сжали ее запястья.
Потом кто-то склонился сверху и зажал ей рот.
И мужской голос с английским акцентом произнес:
– Ну, тихо, тихо, малышка! Не надо нас бояться. Мы - не эсэсовцы и не вампиры. Успокойся. Мы постараемся тебя защитить.
Желтый свет от фонарика освещал все вокруг.
И Гели видела, что лежит прямо на молодом человеке, рухнувшем навзничь, что это он сжимает ее запястья, что он одновременно морщится от боли и пытается улыбнуться ей, что у него приятные черты лица, твердая линия подбородка, красивые полные губы и веселые глаза, и даже седина на висках не портит его, а придает его облику некую загадочность, и вообще он самым чудесным образом похож на рыцаря-избавителя, на того самого благородного рыцаря который должен приходить на помощь прекрасной героине в самых трудных ситуациях, спасать ее от козней злодеев и от клыков чудовищ!
Все это осозналось в один момент.
Гели помотала головой, чтобы избавиться от чьих-то-там-еще рук, зажимавших ей рот.
– Кричать не будешь? Ну и умница...
– произнес все тот же голос с английским акцентом.
Освободившись, Гели торжествующе улыбнулась в самое лицо распростертого на полу парня и сказала:
– Спасите меня! Меня преследуют враги и вампиры! Вверяю вам свою жизнь!
– Ох, и смешная же ты!
– ласково проворчал парень.
– На вид - совсем кроха, а сшибла меня с ног... Мне показалось - бык боднул! Ну и силища! А уж как я затылком приложился... До сих пор в башке гудит.
Акцент в его речи был еще сильнее, чем у того, кто зажимал ей рот, так что Гели с трудом разбирала отдельные слова. Но общий смысл ей был ясен. Этот молодой человек берет ее под свою защиту - отныне и навеки. Он готов отдать жизнь за нее! Потому что он... Он... Он любит ее - ну, как же иначе?
Иначе зачем он стал бы с риском для жизни ее спасать?!
Глава ХХ. Пепел к пеплу...
Ночь была прекрасна. Банальные
Луна сегодня была огромной и какой-то неестественно-яркой.
Курт стоял посреди сада, смотрел на замок, на серебряные решетки, горящие в ночи фосфорическим светом. Наверное, глаза смертного человека заметили бы лишь легкий блеск, да и то - только в такую вот, светлую, лунную ночь! Но для вампиров серебро пылало, как раскаленное железо. И Курт смотрел на решетки с насмешкой уверенного в своем всевластии существа. Жалкие попытки защититься!
Доктор Гисслер, который первый предложил поставить на окна серебряные решетки и носить по шесть серебряных цепочек для защиты от вампиров, - на собственном опыте понял, как ничтожны все эти ухищрения. Дорого бы отдал Курт за то, чтобы увидеть лицо доктора Гисслера в тот момент, когда мертвая Магда открыла глаза и начала подниматься на прозекторском столе! Впрочем, возможно, на его лице не отразилось ничего, кроме любопытства ученого...
Интересно, как поведет себя перед смертью дядя Отто, собственно, заваривший всю эту кашу?
Курт постоял еще немного, наслаждаясь моментом... Потом сосредоточился, наводя на замок сонные чары. И позвал Отто.
Ждать пришлось, как всегда, не долго. Раздался щелчок замка, скрип щеколды и из главной двери, ярко освященной фонарем, вышел профессор Отто Хофер. Он был в пижаме, босиком. В широко распахнутых глазах - пустота. Движения неловкие, неестественные. На шее, на запястьях, на тощих волосатых щиколотках сияют серебряные цепочки.
"Подойди ближе, Отто", - беззвучно произнес Курт.
Отто рванулся к нему, не разбирая дороги, спотыкаясь на влажных от росы камнях и раздирая пижаму о кусты.
"Сними цепочки и брось их в сторону".
Отто зашарил по телу, отыскивая и срывая цепочки.
"Открой для меня шею. Я хочу пить твою кровь!"
Отто покорно, как ягненок на заклание, склонил голову на бок, открывая худую шею с торчащим кадыком. Красноватая, грубая кожа на шее покрылась пупырышками от холода.
Курт минутку полюбовался этим приятным зрелищем: коленопреклоненный дядя и открытой для укуса шеей! Ах, как он сожалел о том, что этот безумец Вильфред убил дядю Августа! Вот кого Курт хотел бы видеть перед собой на коленях... Но, с другой стороны, дядя Август всегда был трусом, а за время пребывания в замке почти потерял рассудок от ужаса перед происходящим. Так что в некотором смысле дядя Отто даже интереснее.
И Курт приказал своей жертве то, что никогда не пришло бы в голову более старому и опытному вампиру:
"Отто, проснись!"
И Отто проснулся.
Он ощутил себя - босым, исцарапанным, со сбитыми о камни ногами, в изодранной и промокшей от росы пижаме... На коленях, с открытой для укуса шеей!
И он увидел Курта перед собой - над собой!
– Курта, бледного, с сияющей кожей и горящими рубиновым огнем глазами. Курта, который - Отто это точно знал!
– был мертв. Курта, который сейчас улыбался ему... А из-под приподнятой верхней губы его выползали длинные, узкие, загнутые на концах, очень острые клыки!