Ванильный запах смерти
Шрифт:
На тумбочке в сенях в глаза бросился маленький молоток, ручка которого была выкрашена той же синей краской, что и у найденного в «Под ивой».
Позже в сарае обнаружились другие инструменты из похожего набора. Нашелся и ящик, к которому подходил оброненный под пионами ключ. Ящик оказался незапертым и, кроме старых квитанций, обрывков шпагата, скрученных восьмерками веревок и картонных коробочек неясного назначения, ничего в себе не содержал. Все это повергло Люшу в задумчивость. «Каким дураком надо быть, чтобы молоток не выкинуть?
Мальчишки-ныряльщики кучковались на прежнем месте, у мостков. Сгрудившись, они что-то разглядывали. «Какую-нибудь дрянь в телефоне», – подумала Юля, спугнув своим появлением ребят. Один из них действительно спрятал за спину телефон.
– Так, господа, разговор есть, – придав голосу солидности, обратилась к мальчишкам сыщица. Двое, те, что постарше, тут же дали деру. Люша и глазом моргнуть не успела, как мимо нее сиганули две голенастые фигуры. Маленькие тоже попытались проскочить, но она успела схватить одного за футболку.
– Я не кусаюсь и не пытаю детей! Я расследую убийство! – попыталась донести мысль до извивающегося мальца Люша.
Но он ее не слушал, а истошно вопил:
– Я не брал! Это Славка подобрал телефон, это Славка все!
– Плевать я хотела на ваш телефон! Меня утопленник интересует! – рявкнула Шатова. Мальчишка уставился на тетку, перестав брыкаться.
– И чё? – спросил он настороженно.
– Тебя как звать?
– Тимоха, и чё?
– Не чёкай, а помогай, – тряхнула Шатова мальчишку.
Это был тот крикливый прыгун, белобрысый, с огромными синими глазами, в которых горели и страх, и вызов.
– Меня зовут Юлия Гавриловна, и я расследую преступления в отеле.
– Бандюки мочат друг друга, – со знанием дела сказал Тимоха. Видно, именно так и представлялось местным происходящее в «Под ивой», а потому сочувствия не вызывало.
– Во-первых, не бандюки, а во-вторых… – Люша отпустила Тимоху и вздохнула: – Значит, меня интересует, не видел ли ты или, может, слышал от кого-нибудь, что происходило тут вчера рано утром? Понимаешь, Тим, убит пожилой мужчина, врач, между прочим. Видимо, он сидел с удочкой, а к нему кто-то подошел, ударил по голове и сбросил в воду. Вот такая история.
Люша снова вздохнула, пытаясь и суровость сохранять, и с наведением ужаса не переборщить. Впрочем, мальчишку трудно было чем-то напугать.
– Не, не знаю, – сказал он равнодушно, запуская палец в нос.
– Значит, не хочешь помогать следствию, так и запишем.
– Наше дело – маленькое, – выученно буркнул Тимоха.
– А ты знаешь, что те, кто не помогает раскрывать преступления, сами являются преступниками? И сволочами, – рубанула рукой сыщица.
Тимоха зло посмотрел на нее и выпалил:
– Дед мой видел бабку!
– Какую бабку? – опешила Шатова.
– Дед на нашу сторону пришел, чтобы сети пораньше вытащить, ну, это неважно. А тут, говорит, на этом берегу бабка какая-то странная копошилась, будто что искала. А потом деда увидела и дунула вверх, вроде к отелю.
– Как дунула? Бабка побежала?!
– Я не знаю, так дед сказал! – Тимоха начал нетерпеливо перетаптываться.
– Так, за информацию о преступнике обещана награда. Веди к деду, он мне – показания, я ему – пятьсот рублей.
– А мои показания? – загорелись глаза Тимохи.
– Разберемся, – уклончиво сказала Люша, хватая прутиковую ручонку мальчишки.
Увидев сверкающую красную «Мазду», Тим с восторгом присвистнул и в мгновение ока устроился на переднем сиденье, вертя соломенной головой:
– А это автомат? А это кондиционер гудит? А музыка? А что вот это за стрелка? А у Мишки в «Форде» навигатор и прикуриватель. А где колонки?
Юлия терпеливо отвечала, с опаской продвигаясь по латаной-перелатаной дороге.
Постепенно Тимофей притих, сосредоточенно вертя пальцем в носу.
– Так! Сопли о сиденья не вытирать, – скомандовала, покосившись на пацаненка, Люша. – Что замер? Ешь свою козявку, небось не привыкать?
– Я козявки уже не ем! Что я – маленький? – оскорбился Тимоха, сжав пальцы в кулачок.
Шатова сунула руку в бардачок и достала бумажную салфетку:
– А не маленький, так на – вытрись и больше грязные руки к лицу не суй. Ни в нос, ни в глаза. Еще птичий грипп подхватишь, знаешь про такой? О-о, брат, это страшное дело. Тело покрывается волдырями, трясет от температуры, а потом все – летальный исход. В смысле – смертельный. Ну ладно, сейчас в России его нету, – успокоила вытаращенного Тимоху «воспитательница».
– Он в Америке? – с надеждой спросил тот.
– Да вроде в Китае.
– А-а, ну тада ваще по фиг.
– Всех людей жалко! Все одинаково страдают, мучаются и любят. Понял?
Тимоха с сомнением посмотрел на необычную тетку и вдруг завопил:
– Налево, давай налево!
– Тимофей, где твои манеры? Поверните налево, пожалуйста, тетя Юля, – пропела дознавательша.
Тимоха захохотал и приказал остановиться у старого дощатого дома в три окна. Синяя краска почти слезла с него, рамы, некогда белые, почернели, и искусные завитки из дерева казались недорисованными. Ни палисадника, ни огорода у входа в дом не наблюдалось: пыль да крапива.
Тимоха выскочил из машины и с воплем помчался к крыльцу:
– Де-ед, дед, тут пятихатку менты за этого утопшего дают!
Из дома появился тощий, настороженно прищуренный лохматый мужичок. Замахнувшись на орущего Тима, он вышел на дорогу к Юле, которая мгновенно собралась, чтобы выглядеть лицом официальным.
– Здравствуйте, вот моя визитка, я помогаю в расследовании местной полиции. Вы, насколько я поняла, обладаете важными сведениями о происшедшей вчера трагедии?
Дядька покосился на визитку и с сомнением выдохнул: