Варадеро не будет
Шрифт:
– Варап Сапа, – с готовностью доложил мальчишка.
Глаза его блестели, на губах прочно держалась гордая улыбка. Самому Варапу было на вид лет десять, крепкий, но худенький, ни капли лишнего жира. Чёрные до синевы волосы заплетены в тугую косу и спускаются до самых лопаток. Одет в одну кожаную набедренную повязку, за поясом которой Моторин узнал очертания каменного ножа. Вояка…
– Будешь… – он на секунду задумался. – Марат. – Ткнул мальчишку в грудь и повторил. – Марат.
– Марат, Марат, – загомонили все трое и место переименованного тут же занял следующий.
Через минуту Тараниопу
– Марат, Антон, Дариа!
– Дарья, – поправил её Пашка. – Дарья, это Даша. Даша.
– Даша, – смачно проговорила Таня и повторила призыв. – Марат, Антон, Даша!
– Таня, – смущённо прервал её Моторин.
Девушка с готовностью повернулась к нему. Вот я дурак, подумал молодой человек. Всех назвал. А себя?
– Паша, – он ткнул себя в грудь левой, здоровой рукой. – Паша Моторин.
С криком «Паша!» на него накинулись все четверо. Как, оказывается, приятно, когда тебя обнимают дети…
В процессе осмотра вырубки, Моторин выяснил, что проживающий здесь индеец занимался добычей соли. Выпаривал её именно в той самой, каменной чаше, за которой так удачно прятался вечером Пашка. Кроме того, на открытом месте нашлись две полосы кукурузы, до спелости им ещё месяца два, узкое длинное поле, засеянное растением, очень похожим на овёс, небольшая посадка картошки, и грядка кабачков.
Два остальных вигвама выглядели нежилыми. Создалось впечатление, что раньше здесь обитало больше людей. И возможно, причиной демографического кризиса были именно расписные налётчики.
Дети, пока Моторин спал, стащили их тела в кучу и тщательно обыскали. Ему пришлось заняться только болтами, и то неудачно. Распотрошив три трупа, молодой человек решил, что лучше сделает новые.
На дастархане в ряд лежали шесть трофейных луков, пара десятков стрел к ним, каменный клевец, очень прочно увязанный на дубовую рукоять, и три копья. Отдельно были сложены самые ценные трофеи – почти бесформенный бронзовый топорик, короткий железный нож, и поломанное надвое копьё с бронзовым же наконечником. Меховая и кожаная одежда налётчиков возвышалась отдельной бесформенной кучей.
Возле второго вигвама, на дубовом кострище, лежал на спине вчерашний индеец. В его огромную, заскорузлую ладонь была вложена узкая ладошка лежащего рядом мальчишки лет двенадцати. Хозяин был полностью одет, на груди его лежало то самое короткое копьё. У мальчишки в руке был каменный топорик. Таня подошла и указала на каждого из них рукой.
– Арта Сарадонту Сапа, – она потрогала одинокое перо, торчащее из волос отца, затем показала на мальчишку. – Тутуи Сапа.
Моторин кивнул, понимая, что для девушки значит этот день. Потеря кормильца и защитника, трое детей на руках. Тут не только к бросившемуся на помощь путешественнику, к налётчикам будешь в семью набиваться. Он глянул на ожидающую чего-то Таню, затем понял, достал из кармана зажигалку, разжёг костёр под покойниками. Затем они долго стояли впятером, глядя на гудящее пламя.
К реке спускались, провожаемые пламенем. Таня выдернула головню из погребального костра и запалила на вырубке всё, что могло гореть. Хорошо, хоть посевы не сожгла, Моторин уже строил на них планы.
Лодку снимать одной рукой было очень неудобно. Пашка возился минут
– Вы что, лодку не видели? – ворчливо, но довольно, прервал изучение Моторин. Он по-хозяйски звучно похлопал по резиновому борту и повторил. – Лодка. Лодка.
Все в моторку не влезли, тем более, что, хотя, казалось бы, ничего с собой не взяли, но скарба набралась немаленькая куча. Пара глиняных горшков, стопка керамических то ли тарелок, то ли чашек, кое-что из одежды. В отдельном узелке лежал, как великая ценность, тот самый кристалл соли. Кроме того, индейцы ни за что не соглашались оставлять на вырубке добытое в битве оружие. Так что детям, как бы им ни хотелось прокатиться в необычной лодке, пришлось сесть в свою, собранную из веток и обшитую берестой.
Марат гордо приволок её на плечах, поставил перед Пашкой, так же как он, постучал по борту и спросил:
– Лодка? – в его взгляде угадывалась надежда на одобрение.
– Лодка, лодка, – подтвердил путешественник. – И у тебя тоже лодка. Вот только плыть будет ли?
Вначале Моторин отнёсся к подобному плавсредству с недоверием. А ну как протекать начнёт? Или, ещё хуже, зацепит кто чем острым и порвёт обшивку. Но Марат смело оттолкнул своё каноэ от берега, ловко прыгнул в него и шустро доплыл до противоположной стороны реки и обратно, уверенно загребая коротким веслом. Таня с Антоном тоже в два голоса уверяли Пашку, что лодка у них хорошая и надёжная. Тот, хоть ни слова не понял, всё же согласился. В итоге каноэ привязали прямо к уключине длинным капроновым шнуром, и караван тронулся.
Глава 7. Что нам стоит…
Первое время юная индианка боялась даже пошевелиться, лишь время от времени кидала косые взгляды на рукоять дрели в руке Моторина. Наконец, поняв, что ничего страшного не происходит, проявила явный интерес к непривычному способу передвижения. Освоились и дети в каноэ. Сначала старший, Марат, всё порывался помочь Пашке, подгребая веслом, но скоро бросил это занятие. Ведь куда интереснее тем же веслом глушить любопытных голавлей, которые безбоязненно выскакивают, посмотреть, кто это плывёт. За три часа набралось десяток немаленьких рыбин, и Моторин словами и жестами попросил парня прекратить рыбалку. И этого хватит.
Мало-помалу Таня освоилась, и даже выпросила у молодого человека порулить. С опаской взяла в руку дрель, подивилась, как та лежит в ладони и вопросительно глянула на Пашку. Тот ткнул в кнопку.
– Нажми. – и показал, что надо делать.
Дёрнулись одновременно, дрель и индианка. Если бы не уключина, лежать их импровизированному мотору на дне. Но всё обошлось, и через минуту Тараниопу уже рыскала носом моторки вправо-влево, приспосабливаясь к движению.
Спокойно плыли недолго. Не прошли и трёх километров, как Марат приподнялся в своём каноэ и настойчиво закричал: