Варан
Шрифт:
Скотинка не ответила.
— Разумеется, он был здесь, — спокойно сказал хозяин.
К вечеру снова собрались тучи. Поднялся ветер, отовсюду доносились шорохи и голоса: от степи. От поля. От пруда. Надо всеми вздохами и стонами нависал, то возникая, то отдаляясь, глухой рев леса.
Дети спали — или притворялись, что спят. Взрослые торопились покончить с остатками дневных хлопот. Хозяин и Варан сидели на лавочке у дома, хозяин курил, огонек в его трубке разгорался и гас.
— Я еще в парнях ходил, — сказал хозяин. — Мои старики этот дом и ставили, они же поле поднимали, они же запруду делали и все, что надо. Нас
— А может, это был не он? — спросил Варан. Шум ветра налетел и заглушил конец его фразы, но хозяин и сам знал, о чем собеседник спросит.
— Соседи-то наши… страшное дело. Работящие были, не безрукие… а детей все нет и нет. Поехали на ярмарку… прошел срок — и сын. Отец чуть не прыгал от счастья. Потом задумался… И решил, что сын чужой. Правда это или нет — но зарезал пацана и под поле положил. Поле после этого вроде как умом тронулось… Жена его сбежала. И сам он помер. Дом развалился, там теперь ельник, ты видел… А у нас? Жена у меня, — он понизил голос, — смолоду была страшна, как… вот как твоя скотинка. Все ей не нравилось. И она мне — ну ни уму, ни сердцу… С тех пор как он огонь разложил — все выправилось. И она мне по нраву, хоть и старуха совсем. И я ей. И дети… Это еще что! Мои-то мужики все хотели себе жен сами выбрать. Не на такого напали — я им выбрал, я и привез. Рева было поначалу, а теперь? Душа в душу! И внуки один за другим — все здоровые. Поле родит. И спокойно на душе. Если бы…
Хозяин замолчал. Сокрушенно покачал головой:
— Счастливый дом наш, бродягой отмеченный… А придется бросить. Маг этот, чтоб его… сгонит. Не сегодня… но сгонит, чувствую. Ярмарка вот — надо будет малых отвезти, отдать куда-то в учение… подальше отсюда. Ты с нами на ярмарку не пойдешь?
Хозяин спросил как бы невзначай, но Варан прекрасно понимал его интерес. Здоровый взрослый мужчина — лишний куль поклажи, товар здесь не возят, по этим холмам приходится все носить на себе…
— Нет, — сказал с сожалением. — Мне дорога на восток.
Хозяин свесил трубку между коленей.
— Ну, так он тебя встретит… А даже если не встретит — как пойдешь по дохлой земле? Там же все мертвечина…
— Не всю же степь он уморил, — предположил Варан.
— Кто знает… — хозяин вздохнул и замолчал надолго. Без скрипа приотворилась дверь. Выглянула хозяйка:
— Спать пойдете? Я Варану на сундуке постелила…
— Сейчас, — отозвался хозяин. — Докурю.
Дверь закрылась.
— Скажи, — начал Варан. — Когда он огонь разводил… кто-то из ваших догадался, что это он? Ты сам — догадался?
— Трудно теперь вспомнить, — признался хозяин. — Потом уже, задним умом… Давно это было.
— Давно… — пробормотал Варан, не скрывая разочарования.
Свет в окнах погас. Варан перестал видеть собеседника.
— Ты небось думаешь, — сказал хозяин в темноте, — придешь вот так к кому-то… а тебе и скажут: вчера приходил, туда-то направился. Ты тогда за ним… и нагонишь в дороге. Веришь,
— Верю, — сказал Варан.
— А не нагнать, — хозяин снова вздохнул. — Его нельзя нагнать, понимаешь? Ты вот ходишь, ищешь, как все люди, — из одного места в другое, потом в третье. А он не ходит, как все. Он появляется и исчезает — то здесь, то на побережье, а то и вовсе в столице, у Императора под носом… Как ты думаешь, поломает Император лесовиков или они вывернутся?
— Не знаю, — сказал Варан. — Поначалу, когда я о нем спрашивал, на меня смотрели, как на припадочного. Говорили: не бывает, детская сказка…
— Сказка?!
— Да… вот ты о нем точно знаешь. А они не верят… у них он не бывал уже сотни лет…
— Где это — «у них»?
— Неважно, это так далеко отсюда… Красные Пади, слышал?
— Нет.
— И не надо… За сотни лет у них не родилось ни одного мага. Нет, им-то кажется, что все нормально, земля процветает…
Варан оборвал сам себя.
Трубка хозяина догорела. Время было идти спать, но оба медлили.
— Жениться бы тебе, — сказал наконец хозяин. — Поставить дом. Приручить поле. У нас тут хорошо к путникам… всякий путник — будто подарок… Но ты ведь не мальчик уже, правда? Всю жизнь ходить, ходить… Лечь все равно придется. И ляжешь не на своем поле, а достанешься чужому болоту… Зачем?
— Ты не веришь, что я его найду? — Варан улыбнулся.
Хозяин поднялся:
— Пойдем… Ты устал, правда? Я устал… Ты знаешь что? Ты загадай на сон. Что приснится — так и поступи. Приснится тебе, например, что на ярмарку идешь, там себе девушку высматриваешь хорошую, красивую, работящую… Сон — хороший советчик, а в нашем доме все сны — с умом…
Слушая его приглушенное бормотание, Варан шагнул в теплую, пропахшую травами темноту благословленного дома.
Ему снилось, что винт замер посреди неба, сложил лопасти и вот сейчас начнет падать.
Ему снилась Нила верхом на крыламе. Нила кружила, обдавая Варана ветром, и кричала ему, но он не мог разобрать ни слова.
Ему хотелось, чтобы падение поскорее началось, потому что висеть вот так без движения было уже нестерпимо. И он понимал — когда вокруг корзины завоет ветер, последний шанс услышать Нилины слова будет потерян навсегда…
Он проснулся от шума ветра и сразу понял, что и все другие в доме не спят. Ветер ревел в дымоходе, снаружи стенало и жаловалось поле, выл лес, заглушая голос степи. В разыгравшейся буре было что-то неестественное, надсадное: бури в степи случаются, но это не повод, чтобы вот так неприкрыто орать от страха…
Он бесшумно сполз с сундука, на котором спал. Подобрался к окну, занавешенному плотной тканью. Приоткрыл уголок.
Небо было закрыто тучами, почти как в поддонье. На бурых клочьях туч играли синие блики.
Гроза?
Кто-то за его спиной резко отдернул занавеску в сторону. Варан узнал хозяина.
Наверху заплакал ребенок.
Сыновья хозяина уже одевались, ругаясь и сталкиваясь в темноте. Кто-то засветил свечу, Варан увидел бледное, очень спокойное лицо хозяйки. Старшая невестка стояла с ребенком на руках, в ее больших глазах отражались, как цветы, дрожащие язычки свечки.
— Что это? — тихо спросил Варан хозяина. Тот закряхтел в ответ.
Когда открывали дверь, ее чуть не снесло с петель. Хозяин, обернувшись, крикнул жене: