Варфоломеевские ночи
Шрифт:
– Свободу моей Родине Латвии. Освободите Латвию от русского медведя. А остальное я сам возьму. Мне нужны три девочки не старше шестнадцати лет в день или на ночь как получится, Владимир Ильич. Вы не будете возражать? Это будут дочери буржуев, Владимир Ильич.
– Хо...хо...хо, архи интересно. Если бы не Инесса.... А насчет земляков, скажи своим землякам, что Латвия уже свободна. И в качестве особой благодарности к Латвии отойдет Витебская область, что сейчас принадлежит Белоруссии. Доволен, Ская? А девочки...сколько осилишь. И потом штыком в живот, здорово, товарищ Ская.
Вместо ответа начальник личной охраны Ленина поцеловал его в лысое темя и трижды
– Ставь четырех красноармейцев у моего кабинета, по два с каждой стороны двери.
– Они уже стоят, Владимир Ильич.
Тот же комендант и начальник личной охраны Ленина Ская три дня спустя доложил, что в Латвии все еще не занятой немцами, провозглашена новая республика Советская Латгалия. Ленин протянул руку, поздравил своего преданного слугу, затем сказал:
– Пусть руководство этой твоей Латгалии напишет просьбу о предоставлении независимости. Срочно, сегодня же должно письмо быть в штабе. Завтра заседание Политбюро. Оповести всех моих идиотов.
Члены Политбюро собрались в зале заседаний в 16 часов, а Ленин появился только в шесть вечера с опозданием на два часа. Его задержала Инесса.
В последнее время Ленин как-то по-иному переносил близость: все время вздрагивал и в момент наивысшего наслаждения произносил дикие лозунги и старался плевать в потолок. Он прогонял Инессу посреди ночи, кричал на нее, обвинял ее в том, что это она его заразила, а потом извинялся.
Власть была в его руках, но эти руки дрожали, и в любое время могло произойти чтото непредвиденное.
Но теперь, когда появились латышские стрелки, когда появилась у него надежная личная охрана, он ожил, пришел в себя. Инесса тут же узнала об этом. Она была хорошо осведомлена, что нужно мужчине, который находится в подобном состоянии. Ни один врач-психиатр не может так благотворно воздействовать на психику больного как женщина. И чтоб оказать услугу человечеству, Инесса решилась на смешанный секс - традиционный и нетрадиционный. Володе больше понравился нетрадиционный секс, и он тут же сказал, что это для него архи важно.
Я опаздываю на заседание Политбюро.
Ты не опаздываешь, ты задерживаешься, произнесла Инесса и чмокнула его в лысину.
Джугашвили-Коба пришел на заседание Политбюро раньше всех. Интуиция ему подсказывала, что надо быть ближе к Ленину. Он отыскал такой угол, куда, если сядешь, - всех видишь, как на ладони, а тебя никто не видит.
О том, что Ленина не мешало бы убрать, Коба стал подумывать сразу же, как только произошел переворот, но это была крамольная мысль, и будущий наследник эту мысль тут же отогнал.
А вот завоевать безграничное доверие беспроигрышный способ. А пока, прищуривая оба глаза, осматривал каждого, соображая, кто же мог бы стать его соперником после ухода Ленина в мир иной. Вот Троцкий (Бронштейн) уселся за тот стол, где должен сидеть вождь и демонстративно ковыряется в носу, а потом барабанит по крышке стола грязными пальцами с неостриженными ногтями.
– Теперь революция вне опасности, - нагло произносит он.
"Вот он мой первый и самый заклятый враг, - подумал Коба и почесал затылок.
– Как только картавый уйдет, он, Троцкий (Бронштейн), может занять его место. Я не могу, я не должен допустить этого. Мне следует хорошо продумать, как его убрать.
– Он перевел взгляд на Зиновьева, хотя, ближайший из окружения вождя, сидел поодаль от стола-президиума склонившись, и рисовал в своем блокноте крестики-нолики.
– Вот еще один гад. Как же его настоящая фамилия, ведь чистокровный еврей, лижет пятки полу-еврею и полу-калмыку Ленину. Твоя вторая очередь. Еще Рыков, еще Кацнельсон, да много их. Все вы - пятая колонна и нужно время, чтобы расквитаться с вами. В моем Политбюро будет не больше одного еврея".
Наконец под бурные аплодисменты вошел Ленин в сопровождении Дзержинского. Он сразу начал речь, расхаживая перед членами Политбюро.
– Товарищи, заверяю вас: революция вне опасности. К нам присоединились латышские стрелки. Вы, наверное, уже слышали, что часть стрелков наводила революционный порядок в центре Петрограда на Невском проспекте. Часть буржуев была ликвидирована, а их тела свезены на мусорное кладбище далеко за город. Латышские товарищи необоснованно израсходовали большое количество патронов. А почему? да потому что никого не повесили. Но мы должны не только стрелять, стрелять, стрелять, но и вешать. Я предлагаю установить: сто тысяч рублей за одного повешенного. Далее. Надо поручить Совнаркому удовлетворить просьбу Латгалии об отделении от России и придать ей самостоятельность в качестве благодарности за посылку десяти полков латышских стрелков для защиты нашей революции. Будут ли возражения у членов Политбюро? Нет возражений. Очень хорошо. А вы, товарищ Дзержинский, возьмите Яна Березина, он же Петерис Кьюзис, он же Гришин, он же Старик, в свой отдел ВЧК. Это будущий генерал. Товарищ Кьюзис входите, покажитесь членам ленинского Политбюро.
– Я возражат, - раздался голос Кобы из тени.
– Га...га...га, спрятался товарищ Коба. И чего тут возражать. Ты секретарь ЦК, а товарищ Кьюзис всего лишь заместитель Дзержинского, он тебе не соперник.
– Зато ти есть...
– Коба умолк. Он понял, что мог произнести судьбоносное слово. Но Ленин не слышал своего наследника, самого кровавого бандита, будущего гения всех трудящихся СССР.
– Товарищ Дзержинский! доложи членам Политбюро, как проходил разгон Учредительного собрания, и кто особенно отличился при этом.
– Нам пришлось применить пулеметы против толпы. Как только началось заседание этой паршивой буржуазной Учредилки, народ с цветами и лозунгами повалил к зданию, где проводилось это последнее заседание. Товарищ Кьюзис стоял рядом. Я стал спрашивать его, что делать. Я знаю, что делать, ответил Кьюзис. И тогда в ход пошли пулеметы. Конечно, был писк-визг, кровь, трупы, но испуганная толпа быстро растворилась среди Петроградской буржуазии. Вообще, я предлагаю переименовать Петроград в вотчину Ленина.
– Я возражаю, - воскликнул Ленин, но Дзержинский хорошо знал, что Ленин просто рисуется.
– Что было дальше, товарищ Дзержинский?
– А дальше мы посетили Учредительное собрание и вежливо попросили прекратить этот балаган, обвинив их в гибели нескольких рабочих, которые, несомненно, были среди этой восторженной толпы с цветами в руках.
– Только сделайте так, чтоб они больше не собирались. Мы ни с кем не намерены делиться властью, товарищи. Это архи важно. Товарищ Ская! где товарищ Ская и...и Вацетис? Кьюзис, позовите их. А вот они, голубчики. Экие бравые солдаты. Глядите на них и подражайте им. Что за выправка, а какой боевой дух! Вацетиса прошу утвердить командующим Северным фронтом, а Ская отныне начальник моей охраны и комендант Смольного. Товарищ Троцкий, Вацетис отныне ваш. В ваших руках судьба революции. И, вообще, следует подумать о том, чтобы сменить столицу пролетарского государства. В Петрограде слишком много врагов. Кроме того, сюда могут прийти немцы. Но это пока что лишь мысль, лишь намек, хотя все это архи важно.