Варшавский договор
Шрифт:
– Мужик, ты откуда такой…
Мужичок выпрямился. и Соболев узнал, откуда он такой. С проспекта Мира он и из Лёниного телефона, в котором сохранились три отличных портрета. Без пальто хлыщ выглядел совсем лощеным и безопасным. Захаров, валявшийся куклой, наверное, так же подумал. Если успел. А я еще вчера, выходит, так валяться должен был – если бы разозлился, что по своей стране меня как по Норвегии гоняют, нагло и неумело, и разбираться полез. Впрочем, и сейчас успею.
Хлыщ дрался лучше, чем пас. Даже без одной руки – ее он так и держал небрежно у пояса. Зато остальными конечностями работал в темпе
Атаку Соболев заметил, но к столу не успел. Пришлось отступать по стенке в другую сторону. Соболев уклонился раз и другой, а третий почти – и белая волна боли, кольцом раскинувшаяся от ребер, сперла дыхание и помогла разом понять две вещи. Первая – хлыщ с ним играет. Вторая – игра закончится быстро и грустно.
Это было удачно – зачистить два объекта одним хлопком. Миша узнал лысого сразу и от радости чуть не испортил все удовольствие. Помятая рука помогла опомниться – и теперь можно было поработать со вкусом. Жаль, лысый чухнул – сообразительный, гондон, – и геройствовать в отмахе не собирался. Ладно, в догонялки тоже интересно играть. И отыгрываться – и за вчерашнее, и за Славку, и за Костю, и за октябрь, и за то, что приходится по этой арктической степи шарахаться вместо заслуженного отдыха. Зачулманали, блин.
В провинции всегда все через ухо, но Чулманск в этом плане был каким-то телевещанием в дециметровом диапазоне: здесь все происходило предельно нелепым образом, в куче непредсказуемых помех, одновременно и в противоположные стороны. Это здорово нервировало. Миша привык, что реальность реагирует на соприкосновения со «звездочкой», это нормально. Но здесь она реагировала на все подряд, что существенно затрудняло выработку тактики. Как сегодня, например: босс придумал вычурную трехходовую операцию проникновения, с двумя страховками и тремя путями отхода – а Миша спокойненько прошел по старому пропуску Филатова и совершенно на шару ткнулся носом в мишень – в самое яблочко. А теперь и в еще одно. И мало того, что этого никто не заметил, так еще, – судя по сигналам босса и звукам, доносившимся из коридора, – мог не заметить и впредь. Какая-то там бурная ментовская операция происходила, с топотом, щелканьем затворами и хищным сопением. Под это сопение мы и уйдем – если опять не вляпаемся.
Сбоку крикнули:
– Стоять!
Ну вот и вляпались. Неудачно-то как, подумал Миша и быстро ударил всерьез, на раз-два-три. Кулаком получилось вскользь, зато колено и локоть зашли хорошо, на встречку: лысый попытался увернуться, отлетел от стеночки и рухнул шкапчиком.
– Стреляю, – сказали от двери так, что Миша не медля вскинул левую руку повыше и, разворачиваясь, заговорил:
– Ну не стреляй уже, я все, тут с друганом закончил, он сам нарвался.
– На месте стой, лапы в гору. Обе.
Тон был уже не спусковым, так что Миша спокойно завершил разворот, объясняя – главное не умолкать, стрелять принято в договорившего, а не говорящего:
– Так я и стою, а насчет руки не могу, прости, брат, у меня…
Он все-таки замолчал. На пороге вместо ожидаемого спецназовца или хотя бы охранника в дешевеньком черненьком стоял какой-то комиссар-полярник: в корявой кожаной куртке на паршивый костюм – пролетарии такие на свадьбу покупают, а потом в гроб в них ложатся, если пуговка на пузе застегивается. У этого пока застегивалась, но видок был не героическим, типичная такая недовольная физия из-за стекла троллейбуса. И ствол у комиссара был не героическим – отчаянно табельный «макаров». Мент, что ли? Правда, держал его чувак не как мент, а как ковбой, у бедра. И направлял его в самую Мишину середку. Иствуд, блин.
Как жаль, что босс вчерашний трофей выбросил, сбацали бы сейчас «Макарену» на двоих. Ладно, я не Славка, меня в ногу не подстрелишь.
– Товарищ, вы кто? – спросил Миша снисходительно и чуть опустил руку. Самую малость, чтобы посмотреть реакцию.
Реакция ему не понравилась. Иствуд, не шелохнувшись, предупредил:
– Я не шучу, на поражение стреляю. Про перитонит слышал? Обе вверх, живо.
В ногу отсюда фиг попадешь, подумал Миша и объяснил, чуть подняв левую руку:
– Да я ж говорю, у меня тут повреждение, прищемил нечаянно…
– Вчера, что ли? – спросил Иствуд другим тоном. Совсем неприятным.
– Зачем вчера, – сказал Миша, соображая. – Вот сейчас, дверью, понимаешь. Ты из Москвы?
– Рыбак рыбака. Вчера на Химиков ты был?
– Каких Химиков? А не, точно не я. Так это ваши все-таки, по ходу. А я и… Слышь, а Мага тоже здесь? Он же у вас теперь. Ты его спроси, пока глупостей не натворил, мы с ним…
– Был ты там вчера, – удовлетворенно сказал Иствуд и чуть набычился, то ли всматриваясь, то ли целясь. – Ты, сука, думал, что офицера можно, скажем так, ногами херачить, и сойдет, прикроют, да? Ошибся, парень…
– Не было его там, – невнятно сказал лысый от плинтуса и с усилием вытолкнулся спиной на стенку. – Там дружки его были, Глухов и еще один. А он меня пас. Ты каэр, что ли?
Иствуд лицо удержал, но по тому, как он вернул голову в нормальное состояние, Миша понял, что и лысый попал в самое яблочко адамовой хрупкости.
– Как понял? – помедлив, спросил Иствуд, тут же предупредив: – Спокойно лежи.
И даже стволом чуть в сторону лысого повел. Лысый слабо улыбнулся, разглядывая Иствуда сквозь сведенные веки.
– Да кто еще за мной из самой Москвы-то… Я типа двойной, что ли?
– Ты сказал.
– Ох, ребята. А я не верил, что вы на всю голову. То есть я сюда приехал в открытую, считай, и хожу, коры мочу, чтобы на потенциального отработать?
– Ты тут, малой, вообще работать права не имеешь. Тем более сотрудника с собой тащить.
Лысый тронул языком разбитую губу, сморщился и повторил задумчиво:
– Тем более сотрудника.
– С ней уже работают, можешь Зою не включать.
С ней, подумал Миша и вспомнил вчерашнюю бабу, так некстати занявшую ровно то такси, на котором можно было угнаться за лысым. Вот я дурканул. Вот я влез. Вот я попал. Что делать-то? А делать надо, пока мужчина стволом на лысого машет.
Лысый тем временем зашевелился, видимо, в волнении, и забурчал:
– Какое работают, отлезьте от барышни, она не при делах.
– Спокойно сиди, пока до тебя не дошли, – посоветовал Иствуд лысому, качая стволом в такт.
Миша прыгнул на стол.
Он рассчитал, что с первого прыжка уйдет на полметра с линии огня, второй прыжок будет в другую сторону, а третий – на Иствуда, что Иствуд отвлекся, что, скорее всего, заклинится на долю секунды и по-любому не попадет в быстро передвигающиеся ноги.