Варвары ледяной планеты

Диксон Руби

О, Боже. То есть, или я заражаюсь холодостойким ленточным червем, или мне придется ожидать смерти.

– Но что произойдет, если я заполучу эту кхай-штуку на какое-то время, а когда уеду отсюда, избавлюсь от него? Смогу ли я это сделать?

– Однажды внедренный кхай и хозяин зависят друг от друга. Кхай не может существовать вне своего хозяина дольше, чем несколько минут, а хозяин будет нуждаться в замене кхай для того, чтобы выжить.

И тут я подумала, что остаться на Не-Хоте с моим сексуальным варваром - лучшее решение, чем ожидание возвращения

маленьких зеленых человечков. Но если я предпочту остаться здесь, то никогда больше не смогу уехать домой. И тогда останусь только я и мой паразит... до конца моих дней.

Ох.

Но если я не возьму паразит, у меня останется лишь несколько дней жизни. Теперь уже меньше недели. Зеленые человечки должны знать, что мы, люди, долго не протянем на этой планете. Следовательно, либо они не намерены снова нас забирать... либо они вернутся очень, очень скоро. Я втягиваю воздух от этой мысли.

Перспективы не очень-то хороши. Я должна забрать остальных оттуда и как можно скорее.

Я хочу задать компьютеру еще вопросы, но благополучие девочек важнее всего. Не все сразу — мы должны спасти оставшихся женщин, ну а потом будем разбираться с той кхай-штукой.

Я поворачиваюсь к Вэкталу.

– Нам нужно поговорить.

Он прикасается к моему лицу, его синие глаза пылают нежностью.

– Са-акх мвло.

– Черт. Ты же меня не понимаешь, – я поворачиваюсь к компьютеру. – Ты можешь быть моим переводчиком?

– Это одна из моих функций, – говорит он дружелюбным тоном. – Хотели бы вы выучить диалект ша, на котором он говорит?

– Ты… ты можешь научить меня?

– Я могу провести одноразовую лингвистическую загрузку. Хотели бы вы это сделать?

– О Боже, конечно, – я хочу быть в состоянии по-настоящему разговаривать с Вэкталом. – Пожалуйста.

В воздухе появляется маленький красный круг.

– Пожалуйста, подойдите к отмеченному месту, – когда я так и делаю, то получаю дополнительные инструкции. – Я выполню сканирование сетчатки глаза. В то время как я это делаю, пожалуйста, не моргайте и не двигайтесь. Это может помешать передаче информации. Соединение произойдет через три... два... один...

Начинается низкий гул. Я замираю на месте в неподвижной позе, пытаясь не моргать в то время, как красный лазер светит мне в глаза.

– Вы можете испытать некоторый дискомфорт, так как ваш мозг будет перерабатывать информацию, – говорит мне компьютер как раз перед тем, как поток символов обрушивается на мой мозг, и у меня появляется такое ощущение, что моя голова вот-вот взорвется.

ВЭКТАЛ

Моя пара резко падает в обморок, и кхай у меня в груди колотится в знак протеста. Я хватаю ее, прежде чем она падает на землю.

– Джорджи!

– Пожалуйста, предоставьте ей несколько минут для восстановления сил, – произносит нараспев странный, звучащий из стен, голос.

Я рычу на него. Не знаю, откуда исходит этот безликий голос,

но если он причинил вред моей Джорджи, я сравняю это место с землей и рассею части по ледяным морям. Прижав к своей груди, я покачиваю свою пару, из чувства страха не в силах даже дышать. Я кладу руку поверх ее сердца, где она не имеет защитного покрытия. Мой бедный человек, она слишком мягкая и уязвимая.

Но сердце в ее груди бьется устойчиво, и я с облегчением выдыхаю. Я прижимаюсь губами к ее странному, гладкому лбу и держу Джорджи напротив себя, тогда как помещение нагревается неприятным теплом.

Бесплотный голос начинает говорить снова.

– Режим ожидания. Прошу сообщить, есть ли у вас какие-то вопросы к данному устройству. Если нет, то я вернусь в режим гибернации*.

*прим.: Гибернация (англ. hibernation — «зимняя спячка») — энергосберегающий режим операционной системы компьютера, позволяющий сохранять содержимое оперативной памяти на энергонезависимое устройство хранения данных (жесткий диск) перед выключением питания.

Я обнимаю Джорджи, глажу ее волосы, лицо, ее холодную кожу, которая не может удерживать достаточно теплоты, чтобы ей было комфортно. Я игнорирую странный голос, даже, несмотря на то, что сейчас тот говорит на моем языке. Когда Джорджи на своем языке затараторила с ним, тот направил красный луч сквозь ее голову и вырубил ее. Я не хочу, чтобы он проделал тоже самое со мной, поэтому сузив глаза на мигающие огни, я жду.

Умиротворенное лицо Джорджи поворачивается к моей груди, и она прижимается ко мне теснее.

– Ммм.

– Джорджи? – зову я, прикасаясь к ее щеке. – С тобой все в порядке?

Ее глаза, моргая, открываются, и они - эти бледные, некрасиво белые с блеклым синим кружком в середине - самое потрясающее зрелище, которое я когда-либо видел в жизни.

– Ох. Я понимаю тебя, – говорит она на моем языке. – Твои слова. Они... – она думает с минуту, а затем ее лицо расцветает в улыбке. – Чудесные.

– Как ты научилась моему языку? – в потрясении спрашиваю ее.

Она запрокидывает голову, ее нос на мгновение очаровательно морщится. Словно она что-то рассматривает. Затем она снова улыбается.

– Слова немного отличаются от тех, что у меня в голове. Может, это ди-а-лект, который имел в виду ком-пью-тер.

Некоторые из ее слов не из моего языка. Не понимаю их смысла.

– Ком-пью-тер? – спрашиваю я.

Джорджи жестом указывает в воздух.

– Голос. Корабль. Он научил меня.

– Волшебство? – спрашиваю я с сомнением. Единственное волшебство, о котором я знаю, кхай-волшебство, но оно не обучает языкам.

Моя пара хихикает, звук ее смеха такой замечательный и славный. Ее глаза снова становятся немного тусклыми, и она потирает лоб.

– Никакого волшебства, – говорит она. – Обучение. Я, вероятно, не объясняю так, как следует, – ее глаза снова закрываются, и она сворачивается у моей груди. – У меня голова болит. Не мог бы ты меня пообнимать еще чуть-чуть?